Мистер Уэст - Р. Дж. Льюис

что мне нарисовали. Приятно осознавать, что мое прошлое не поднимает свою уродливую голову. Мне это нравится.

— Чем ты зарабатываешь на жизнь? — спрашиваю я.

Она указывает на свои волосы.

— Я парикмахер.

— И тебе это нравится?

Она кивает.

— Это ремесло, которое одобряла моя мать, и в то время я думала, что нуждаюсь в ее одобрении.

Я выгибаю бровь.

— Но тебе это нравится?

— Мне нравится заставлять людей улыбаться. Я хороша в том, что делаю, и часто это приносит мне удовлетворение. И еще я параллельно учусь.

— Да? И что изучаешь?

— Ну, я пока не могу просто изучать то, что хочу. В следующем семестре я буду сдавать вступительный экзамен в колледж, к которому и готовлюсь. Не уверена, какой класс хочу взять. Я бы занялась «Литературой» просто смеха ради, но также склоняюсь к «Управлению персоналом». Я имею в виду, что впереди у меня долгий путь. Мне нужно будет пройти несколько подготовительных курсов, и я буду довольно сильно отставать по сравнению с другими студентами, но… учитывая все, через что мне пришлось пройти, это должно было произойти сейчас, так что… Да, я подстриглась и хочу изучить что-то стоящее к следующему году. Такова была моя жизнь в последнее время. Извини за бессвязную болтовню.

Ее щеки краснеют, когда она заканчивает. Потом на мгновение отводит от меня взгляд, чтобы собраться с мыслями. У меня такое чувство, что она не привыкла говорить об этом.

«Да, — говорю себе, — она совсем не похожа на тех женщин, к которым я привык». До сих пор я никогда не понимал, как устал от избалованных сучек, которые живут за счет карманов своих папиков. У этой девушки есть амбиции, она трудолюбива, и это освежает.

Я изучаю ее, то, как она задумчиво смотрит в сторону, и по руке распространяется странное покалывание. У меня возникает непреодолимое желание провести пальцами по изгибам ее лица и потребовать, чтобы она рассказала мне, что, черт возьми, не так. В ней есть какое-то облако меланхолии, от которого у меня скручивает живот, а разум заставляет чувствовать себя не в своей тарелке. Но я не осмеливаюсь зайти в отдел чувств. Это не мое дело. Веселье. Напоминаю себе, что для меня она только веселье. Я не готов ни к чему другому. И также не уверен, что когда-нибудь буду готов.

— Управление персоналом предполагает общение с людьми, и я не уверен, что с твоей манерой разговаривать — это твое призвание, — замечаю я.

Я заставляю Айви засмеяться, и ее меланхолия исчезает. Мне это нравится. Она так широко улыбается, что щеки краснеют еще сильнее.

— Знаю, — соглашается она шепотом, — я чертовски ужасна. Мне нужно будет прекратить это дерьмо, когда я дойду до гребаного конца, да?

Я медленно, скептически качаю головой.

— Ты так чертовски облажалась, Айви, даже не представляешь. Не уверен, что тебя можно спасти.

Заметив, что она все еще лениво ковыряет свои ногти, я провожу рукой по ее рукам. Она наклоняет голову, чтобы посмотреть, что я делаю. Волна удовольствия пробегает по моим венам от одного этого простого прикосновения, и теперь я с абсолютной уверенностью могу сказать, что меня невероятно влечет к этой девушке.

Я хочу тебя.

Я так сильно хочу тебя, Айви.

— Это отвратительная привычка, — говорю ей.

— Ага, — соглашается она, будто задыхаясь. Я замечаю, как ее грудь поднимается и опускается все быстрее.

— И почему ты это делаешь?

— Я не знаю.

— Ты нервничаешь?

— Немного.

— Из-за меня?

Она качает головой.

— Это… не только из-за тебя.

Мне интересно, что это значит и что еще занимает ее мысли, но опять же, я не хочу говорить о тяжелом дерьме.

— У тебя очень красивые руки, и мне бы не хотелось, чтобы ты их испортила, — объясняю я. — Я собираюсь держать свою руку здесь до конца полета в качестве напоминания, что ты не можешь нападать на них. Хорошо?

Она моргает, а затем медленно кивает.

— Хорошо.

Откидываюсь на спинку кресла, довольный тем, что мой дурацкий предлог прикоснуться к ней сработал. Каким-то образом я знаю, что она видит мою чушь насквозь. Но все равно размыкаю своей рукой ее ладони, которые она сжимает вместе, и обхватываю ту, что ближе ко мне. Ее кожа гладкая и мягкая. Я полагаю, что и остальная часть ее восхитительного тела тоже.

— Знаешь, — замечает она, — ты выглядишь обманчиво офисным, но у тебя мозоли на ладони. Чем ты занимаешься в свободное время?

Внутри разливается тепло. Она очень любознательна. Когда в последний раз женщина обращала внимание на мои руки? Никогда. Ответ «никогда, блядь», потому что им наплевать. Они просто хотят, чтобы я довел их до оргазма пальцем и пошел к чертям дальше. Хотя разве меня когда-нибудь волновало что-то другое?

Айви почему-то кажется мудрее. Должно быть, она пришла из другой жизни, пережив какое-то разрушение. Мне хорошо знакомо это состояние души, которое я вижу в ней, — в конце концов, я испытал это достаточно хорошо на себе, чтобы с легкостью заметить подобное в других.

— В свободное время я реставрирую старые машины, — тихо объясняю я, немного обеспокоенный тем, что открываюсь по этому поводу.

Это мое хобби. Что-то, что делаю, чтобы скоротать время в своем одиночестве. Это не то, о чем я говорю с кем попало. Я не ищу слишком откровенных разговоров. Особенно с женщиной. Не после того ада, через который я прошел с одной из них. Нет, женщины просто на короткое время заполняют пустоту во мне. Так безопаснее. Я получаю от них удовольствие и двигаюсь дальше, когда мои физиологические потребности утолены. Просто я такой, какой есть. Называйте меня мудаком. Называйте меня бесчувственным придурком. Знаю, что я такой. Я не мистер Хороший парень. И совершенно ясно донес это до каждой женщины, с которой был.

Так… какого хрена говорить это ей?

— Мне нравится, — замечает она. — Ты способный мужчина в костюме.

— Это впечатляет? — ухмыляюсь я.

— Мужчина, который носит костюм и может поменять колесо на обочине дороги? Ага, впечатляет.

Я хихикаю.

— Что на самом деле впечатляет, так это то, что ты заметила мои мозоли.

Она усмехается.

— Вряд ли. Это довольно очевидный признак.

— Который не замечала ни одна другая женщина.

Она снова краснеет и отводит