Беременна не по правилам, или Цена одной ошибки - Татьяна Михаль

Буркнула «хорошо» и на этом разговор был завершён — в трубке послышались частые гудки. И только потом до меня снизошло озарение. Кто бы мог подумать? Я, оказывается, такая дура.

Ладомирский ещё не начал переговоры, а уже пошёл на шантаж.

Теперь вот злилась, остервенело чистила зубы и рисовала перед глазами как буду убивать Ладомирского.

Интересно, если распилить человека, много ли крови из него выльется?

Что ж, ладно, схожу в клетку к тигру, посмотрю, как живут нынче богатые циники.

* * *

Когда меня встретил в фойе ультрасовременного офисного здания мужчина со взглядом Цербера, сразу поняла, что разговор будет не просто сложным, а на грани жизни и смерти.

— Руслан Германович вас уже ждёт, — равнодушным тоном произнёс Цербер.

— Подождёт, — не смогла не съязвить, но мужчина и бровью не повёл, лишь галантно пропустил меня первую в лифт.

Лифт поднял нас на последний этаж высотки. Раздалась мелодичная трель, и двери разъехались в стороны.

Вышла из лифта и огляделась. Роскошный дизайн в другой ситуации вызвал бы моё восхищение вкусом хозяина этого офиса, но именно в этой ситуации я ощутила лишь глухое раздражение.

Кстати, я намеренно приехала на встречу с Ладомирским на сорок минут позже. Пусть радуется уже тому факту, что я вообще приехала.

Цербер проводил меня до приёмной, в которой вежливо общалась по телефону секретарша большого босса. Женщина была в годах, но ухоженная и имела цепкий и жёсткий взгляд. Она быстро оглядела меня, попрощалась со своим оппонентом и кивнув мне, спросила:

— Вы Жданова Тамара Юрьевна?

— Я, — сказала в ответ, рассматривая обстановку приёмной.

А у Ладомирского, похоже, любовь к искусству. Коридор был увешан картинами известных художников в дорогих современных рамах, и я сомневаюсь, что это копии. В приёмной тоже висели картины.

— Коля, дальше я сама.

Коля-Цербер молчаливо покинул приёмную.

Секретарша нажала на селектор и произнесла:

— Ваша гостья здесь, Руслан Германович.

— Пусть войдёт, — был короткий ответ.

— Руслан Германович вас ожидает, — повторила секретарша и снова осмотрела меня с ног до головы, словно оценивая и размышляя, к какой категории меня отнести.

— Я прекрасно слышала ответ, — произнесла и толкнула дверь, ведущую в кабинет его величества Ладомирского.

Вошла и на мгновение остолбенела, увидев мужчину у панорамного окна в чёрном деловом костюме, в котором он выглядел как Бог…

Ох, неужели я так подумала?

— Доброе утро, Тамара, — вежливо поприветствовал меня мужчина.

Ничего не ответила. Это утро не было для меня добрым.

Ладмирский расстегнул пуговицы своего эксклюзивно пошитого пиджака и сел в гостевое кресло. Указал рукой на кресло напротив.

Он подавлял меня одним своим присутствием. Сердце забилось быстрее. Я посмотрела на его лицо и тут же оказалась в плену чёрных гипнотических глаз в обрамлении густых ресниц.

— Я рад, что вы приехали и теперь здесь, в моём офисе. Мы сможем обстоятельно поговорить.

Злясь на себя, резко ответила:

— Конечно, я здесь, Руслан Германович. Вы ведь не оставили мне выбора.

— Не стоит говорить так категорично Тамара. И присядьте уже. Вы будете чай, сок или налить воды?

— Воды, — ответила ему и опустилась в кресло, которое оказалось очень удобным. Расположилась в нём и закинула ногу на ногу. Заставила себя смотреть не на Ладомирского, а изучать обстановку его кабинета. Правда, сделать это было не совсем просто — от мужчины исходила аура властности.

— Вода, — раздался его голос у меня за спиной. Я едва не вздрогнула. Приняла протянутый стакан с водой и сделала небольшой глоток.

— Итак, Тамара, — мурлыкающим тоном произнёс Ладомирский. — У нас с вами сложилась необычная ситуация.

Кивнула. Я ждала, что же он скажет дальше.

Ладомирский не сводил с меня взгляда, я тоже смотрела на него и не собиралась отводить глаза первой. Хоть мне и сложно было сохранять спокойствие.

Он ухмыльнулся и подтолкнул ко мне серую папку, которая лежала на разделяющем нас журнальном столе.

— Что это? — спросила у него, покосившись на папку как на ползучего гада. Нутром чувствовала, что ничего хорошего в этой папке для меня нет.

— Откройте, Тамара и посмотрите. От вашего ответа зависит, каким долгим или быстрым будет наш разговор, — с улыбкой победителя произнёс Ладомирский.

Прищурила глаза, нарочито медленно взяла папку и открыла её.

Первым документом оказалось платёжное поручение, в котором были указаны банковские реквизиты компании Ладомирского и мои.

Мои брови натурально взлетели и затерялись в волосах от указанной в платёжке суммы.

Подняла на него взгляд и тихим голосом спросила:

— Вы случайно не ошиблись в сумме с количеством ноликов?

Ладомирский улыбнулся ещё шире, демонстрируя идеальные белые зубы.

— Не ошибся, Тамара. Это ваше вознаграждение.

— Вознаграждение? За что? — решила изобразить дурочку.

Неужели он в самом деле думает, что может купить меня? Вон как довольно улыбается и чувствует себя победителем. Да хоть бы тут было ещё десять нолей — это всего лишь деньги. Ребёнка он не получит.

Ладомирский покачал головой и сказал:

— Взгляните на следующие документы.

Отложила платёжку и с видом заинтересованности взглянула на следующую пакость.

Это был договор, в котором чёрным по белому «зубастые» юристы Ладомирского прописали, кем я являюсь — суррогатной матерью.

Ах ты, сукин сын! — хотела воскликнуть и тут же порвать на клочки эти бумажки. Но я сдержалась, натянуто улыбнулось, и пролистала договор до конца. На его изучение у меня ушло минут десять. По договору я была обязана отдать своего ребёнка Ладомирскому сразу после родов, добровольно подписать отказ от малыша и никогда не искать встреч, и вообще, забыть про его существование.

А ещё, это чудовище вписало в договор условия вынашивания МОЕГО ребёнка. Обязательно я должна была пребывать в его доме; питаться по режиму; делать соответствующую гимнастику; проходить обследование и сдавать анализы каждую неделю; выполнять любые требования Ладомирского (хозяина), которые пойдут на пользу ребёнку и никогда ему не перечить; и прочая чушь.

Подняла взгляд на монстра и елейным голоском пропела:

— Вы забыли кое-что вписать в договор.

Кажется, он удивился. Ещё бы — я была внешне абсолютно спокойна, хотя мысленно я уже расчленила Ладомирского на запчасти с особой жестокостью, станцевала на его костях и искупалась в его крови.