Я - его алиби - Галина Владимировна Романова

— Леруся! — строго одернула Милка, остановив на мне взгляд. — Не забывай — осанка, походка, определяющее звено стиля…

Состроив ей рожицу, я двинулась к подъезду. И в тот самый момент, когда я поравнялась с единственной представительницей флоры нашего двора, старой березой, передняя дверца машины распахнулась, и из нее вышел молодой человек.

Окинув его наметанным взглядом, я едва не задохнулась от восторга. Если мое воспаленное воображение не сыграло со мной злой шутки, то это был именно тот, о ком мне лопотала вчера Валентина.

Почти на голову выше меня, темнокудрый, кареокий красавец лениво оперся о дверь автомобиля и, прищурившись, разглядывал меня в упор. Припомнив все инструкции, нашептанные мне заботливыми подругами, я высоко подняла подбородок, опустила ресницы и с самым независимым видом прошествовала мимо.

Уж не знаю, что его не оставило равнодушным, — то ли мой независимый вид, то ли мелькнувшее в глубоком разрезе мое загорелое бедро, а может быть, Валентина уже успела отзвонить ему, но он мило улыбнулся мне и сказал:

— Привет! Как дела?..

Не скажу, что от звука его голоса со мной произошло что-то невероятное, но остановиться и поприветствовать хорошего человека я была просто обязана.

— Добрый день, — лучезарно улыбнулась я ему, притормаживая. — Вы кого-то ищете?..

— Кажется, уже нашел!.. — Мужчина оторвался наконец от дверцы «Опеля» и шагнул ко мне.

И в этот самый момент сзади раздалось сердитое покашливание. Мы оба разом обернулись и наткнулись на сердитые взгляды моих подруг, полосующие нас вдоль и поперек.

— О, кажется, вы не одна? — сразу нашелся незнакомец.

— Леруся, нам пора! — безапелляционно заявила Милочка, подхватывая меня под руку. — Идем же!

Сопротивляться было бесполезно. Очевидно, мои биоритмы, посылаемые стоящему напротив молодому человеку, каким-то образом достигли недремлющего сознания моей подруги, и она решила вмешаться.

Потупив взор, я поплелась за своими приятельницами к подъезду, мысленно посылая их ко всем чертям.

— Прекрати, наконец, ругаться! — возмутилась Милочка, едва мы переступили порог квартиры.

Ксюхин друг удивленно переводил взгляд с меня на Милку и ничего не мог понять.

— Это у них такое развлечение, — пояснила Ксюха, увлекая его в одну из пустующих комнат. — Лерка думает, а Милка ее мысли читает…

— Черта с два! — заорала я наконец. — Просто она очень тонкий психолог, а я настолько примитивна, что…

Губы мои задрожали, и я решила умолкнуть.

— Ну что ты, маленькая моя, — заворковала Милка, прижимая мою голову к своей упругой груди. — Ты не примитивна, а очень-очень доверчива…

— Правда?! — подняла я на нее исполненный надежды взгляд.

— Конечно. — Она слегка погладила мои волосы. — Ну, есть у тебя бзик один…

— Какой? — Чувствуя подвох, я сразу насторожилась.

Милочка ничего не ответила, а принялась лазить по холодильнику и вытаскивать одну за другой упаковки с продуктами.

— Ты чего делаешь?

— Я хочу есть…

— Этим же целую армию накормить можно, а ты на диете, — вздохнула я и принялась запихивать обратно добрую половину. — И вообще, по-моему, вам пора…

Она притворно вздохнула и постучала в дверь комнаты, за которой исчезла Ксюха с приятелем.

— Ксюша, по-моему, нам пора… Лерусик нервничает, а ты знаешь, какой невыносимой она становится в такие моменты…

Та прекрасно знала, поэтому не заставила себя долго ждать и выскочила полуодетой, увлекая за собой смущенного приятеля.

— Так какой у меня бзик?! — бросила я в спину спускающимся по лестнице подругам.

— Ты западаешь на красивых мужиков! — почти одновременно выпалили они. — И это тебя погубит!..

Я изо всей силы шарахнула дверью, забыв даже попрощаться…

Мое бесцельное блуждание по квартире ни к чему не привело. Пару раз пнув кадку с пальмой и сильно отбив при этом ногу, я все же попыталась внять голосу рассудка и немного успокоиться.

«Нужно посмотреть телевизор, — решила я и прошлепала в гостиную. — Что-то нам тут покажут интересного?»

Но, словно сговорившись, все программы показывали спортивные передачи. Пробежавшись по каналам, я обреченно вздохнула и остановила свой выбор на теннисном турнире. Не скажу, что спорт мне безразличен. Пару раз в неделю я и сама выбираюсь в местный спортивный клуб, пытаясь что-то там изобразить с целью поддержания формы. Но, будучи по сущности своей человеком ленивым и несговорчивым, я быстренько устаю от рекомендаций тренера и начинаю импровизировать на тренажерах, вызывая дружный хохот присутствующих.

— Ну что ты вытворяешь? — хлопает всякий раз себя по крепким ляжкам тренер Гоша. — Хочешь мышцу потянуть?

Я делаю серьезное лицо, восстанавливаю сбившееся дыхание и пытаюсь проследить за его движениями, но дело всякий раз кончается тем же…

Пошла реклама. По экрану побежала милая девчушка, протягивая перед собой кусок мыла. Со стороны можно было подумать, что в этом самом куске заключено чудодейственное свойство оставаться чистой всю свою жизнь.

Повздыхав и поупражнявшись в сарказме по поводу незадачливых рекламных роликов, я отключила телевизор и, уложив штабелем комплект аппетитных бутербродов на тарелку, пошла в свой «кабинет».

Но едва я включила компьютер, как вырубился свет. Проклиная вовсю незадачливых электриков, я зажгла свечи и опять принялась блуждать по квартире.

Милка всегда удивлялась моему спокойствию:

— Как ты можешь жить одна в такой громадине?..

Я равнодушно всякий раз пожимала плечами и ее страхов не разделяла.

— Это ты по лености своей, — делала она вывод и поясняла, поймав мой недоуменный взгляд: — Тебе даже лень представить, что может случиться, когда молодая женщина живет одна на окраине города!.. Причем в такой огромной хижине!..

— В этом есть свои преимущества, — лукаво улыбалась я в ответ.

Подруга сердито сопела и разговор прекращала из соображений моей же безопасности…

Что и говорить, квартира была огромной. Бывшая коммуналка постепенно освобождалась от разъезжающихся в разные концы города жильцов, а заселять свободные комнаты почему-то не стали. Кто говорил, что желающих нет, кто считал причиной неудачное местоположение дома, но получилось так, что в конце концов в этой квартире осталась одна моя бабуля. Переезжать к нам она категорически отказалась, а выписала меня к себе, оставив после смерти своей наследницей.

Я вздохнула, вспомнив бабушку, и пристроила подсвечник на книжной полке в дальней комнате. Здесь я бывала крайне редко. И не только по причине ее особой запущенности, а скорее из-за тонких стенных перегородок: что и говорить — Валькино неспокойное соседство не располагало здесь к отдыху.