Сказки серого волка - Донна Кауфман

Танзи пробежала глазами электронную почту. Обнаружив в ящике целую кучу писем, скептически улыбнулась. Вот она, слава! Так, посмотрим. Приглашения на свидания от поклонников; предложения спасения души от разного рода проповедников; предложения от десятка заботливых мамаш познакомиться с их замечательными сыновьями; желающие помочь замужние матроны предлагают познакомиться с положительным во всех отношениях мужчиной. Обычно подобной мурой её забрасывали утром, до десяти часов.

Иногда приходило послание от Экстремального Поклонника. Кое-кто пытался даже сыпать угрозами, кому-то не терпелось проверить состояние её банковского счёта. Разумеется, когда вы только и делаете, что мелькаете на телевидении, ваш голос постоянно звучит по радио и к вам можно подобраться через Интернет, неудивительно, что вы становитесь мишенью для маргинальных элементов общества. Что поделать, таковы издержки профессии, и Танзи по-философски смотрела на подобные вещи, отказываясь принимать их всерьёз.

— Ага, вот и он, голубчик.

Соул-М8, её последний экстремальный поклонник, прислал очередное послание. Интересно, чем он сегодня её позабавит? Или же расстроит? Этот парень проявлял особую настойчивость, хотя и не был особенно оригинален.

Песня у него в принципе одна и та же: он-де её спаситель, тот, кто будет любить её до скончания века и таким образом освободит от девичьих комплексов.

Танзи усмехнулась, читая одно из его последних уверений в вечной преданности. Казалось, этому типу невдомёк, что она живёт, и притом неплохо живёт, именно за счёт своих девичьих комплексов. Кроме них, никаких других комплексов у неё и нет. Лишь склонность к самокопанию. Публичному самокопанию.

Оставив в покое Соула-М8, Танзи щёлкнула мышкой на послание, озаглавленное «Услышь мой вой». Последняя статья, в которой она кратко изложила теорию деления «всех мужчин на два вида, волков и агнцев» появилась на сайте электронного журнала «Мейнлайн» меньше часа назад.

— Ого, они уже выползли из щелей, — заметила Танзи с довольной улыбкой, а сама тем временем потянулась за очередной банкой кока-колы, третьей за утро. — Денёк обещает быть интересным.

Она с большим удовольствием прочла послание от одного типа, который имел наглость утверждать, что он и есть тот самый волчище. Причём из породы волков-оборотней. Он считал, что её колонка обращена непосредственно к нему, и выражал желание спариться с Танзи в ближайшее полнолуние. Которое — ну надо же, как ей везёт! — выпадало на следующую ночь.

Танзи, не думая, удалила послание и открыла другое, озаглавленное «Бее-бее-бой», когда вдруг зазвонил телефон.

— Дорогая, нам нужно поговорить, — произнёс голос на том конце без всяких преамбул.

Танзи едва не поперхнулась кока-колой.

— Тётушка Миллисент!

Она тотчас поставила на стол банку и стащила с головы наушники, чтобы на старый добрый манер говорить в трубку.

— Какой приятный сюрприз!

— Как мило с твоей стороны, если ты, конечно, не кривишь душой. Я иной раз спрашиваю себя, откуда в тебе эта черта — только не от матери, точно. Атеперь перестань цепляться за телефонную трубку как за спасательный круг. У меня всего пара секунд. Сейчас за мной придёт машина, а нам с тобой надо кое-что обсудить.

— Вот как?

Танзи решила, что в данных обстоятельствах самое мудрое не перечить тётушке и ждать, что она скажет. Тем более что спорить со старушкой бесполезно, нечего даже пытаться. Себе дешевле сделать вид, что она ужасно рада звонку. Кстати, эту черту Танзи действительно унаследовала не от матери. От Пенелопы ей достались разве что зелёные глаза и стойкое отвращение к длительным отношениям.

— Представь себе, милая, судя по всему, Франсис Далримпл, моя старая подруга из Филадельфии, последнее время сильно хворает. Она попросила меня навестить её, и я опасаюсь, как бы мой визит не затянулся. Если помнишь, мы с ней вместе учились в Вассаре.

— М-м… — промычала в ответ Танзи.

Она научилась весьма ловко применять в разговорах с Миллисент это междометие.

— Да, весёлое было время! Молодые женщины, горящие желанием получить высшее образование, в то время встречались редко. Помнится, какой нас переполнял энтузиазм, какая в нас била энергия!

Тётушка Миллисент задумчиво вздохнула.

— Да, истинные идеалисты-мечтатели, — поддакнула Танзи, надеясь, что Миллисент не услышит в её словах подначки.

Потому что она действительно восхищалась своей тётушкой, вернее, двоюродной бабкой. Более того, Миллисент была той силой, что помогла Танзи сформироваться как личности. Правда, в эту минуту ей меньше.всего хотелось услышать старую песню на тему «Миллисент Харрингтон. Годы учения в Вассаре». Сей священный гимн Танзи знала наизусть.

— Не сомневаюсь, она будет рада твоему приезду. Ты, наверное, хочешь, чтобы я время от времени наведывалась к тебе. Поливала цветы, забирала почту?

Разумеется, предложение было сделано исключительно из вежливости. Миллисент держала огромный штат прислуги, которая непрестанно заботилась о том, чтобы жизнь в «Большом Харри» текла гладко, без сучка и задоринки. Но Танзи знала: тётушке нравится, когда она изображает заботливую племянницу, вернее, внучку.

Помимо вечно отсутствующей матери Танзи, Миллисент была последней представительницей семейства Харрингтонов. Правда, её трудно представить в роли доброй и заботливой бабули. С другой стороны, Миллисент и не притворялась таковой. Настоящая железная леди, которая мёртвой хваткой держала бразды правления внушительной империей — недвижимостью, банковскими счетами, капиталовложениями и одному Богу известно, чем ещё. В свои восемьдесят два она внушала окружающим даже ещё больший трепет, нежели в молодости.

— В некотором роде мне действительно потребуется твоя помощь, — отвечала тётушка.

— Я не расслышала. — Танзи на мгновение отвлеклась к экрану компьютера, чтобы посмотреть, что ей пришло по электронной почте. — Что ты сказала?

— Праздники не за горами, и я отпустила прислугу навестить родных. А поскольку меня, по всей видимости, не будет в городе до конца каникул, если не дольше, то есть резон, если люди тоже отдохнут подольше. Это мой подарок за их добросовестный труд.

Миллисент вела свои дела, в том числе и домашние, подобно генералу, наблюдающему, как идут манёвры. Что не мешало ей быть щедрой к тем, кого она ценила.

— Как великодушно с твоей стороны, тётя Миллисент Ещё никто не осмеливался назвать её тётей Милли, если и находился такой смельчак, то ему это удавалось всего один-единственный раз.

— Но разве тебе не понадобится хотя бы минимум помощников, которые вели бы твои дела?

Надо сказать, Танзи задала этот вопрос едва ли не с дрожью в голосе. Будучи единственной наследницей Миллисент — Пенелопу тётушка уже давно вычеркнула из списков любимчиков за поведение, — Танзи думала, что в принципе лучше быть в курсе того, что, собственно, ей светит, когда тётушка решит облагодетельствовать внучку наследством. Если же учесть, что она ни разу не запускала свои розовые пальчики в дела семейства Харрингтонов и имела весьма смутное представление о том, что являет собой громадная финансовая империя тётушки, то легко представить себе, какая головная боль ожидает её в будущем.