Доппельгангер - Видум

в таких количествах выпитый разом. Голова шла кругом, я задыхался и хотел сбросить с себя эту шлюху, а затем проломить череп устроившему всё это мерзавцу, но даже не мог толком пошевелиться, потому что моё вялое сознание отказывалось управлять конечностями.

Кто-то, кто кричал, пытаясь пробиться через слой ваты в моей голове, наверное, совсем вышел из себя, потому что внезапно девушку буквально стянули с меня грубым рывком за волосы.

— Эй, ты чего!

Она упала на пол и, должно быть, разбила своё смазливенькое личико о плитку. Откуда-то снизу доносились рыдания, но я разом перестал обращать на них внимание, когда надо мной нависло худое лицо с зажатой в зубах сигаретой.

— Ты не представляешь, насколько сильно ты меня разочаровал. Ты всего лишь мог сказать, что тебе это не нравится, но ты настолько никчёмен, что даже не в состоянии произнести вовремя «нет».

Мой кадык дёрнулся. Чего в конце концов он хотел от меня? Ради чего был устроен весь этот цирк? В глазах всё плыло, и я почувствовал, что начал отключаться. В этот момент чужие и уже такие знакомые ледяные руки сжали мои виски:

— Одно грёбаное, чёрт тебя дери, «нет».

Перед тем, как провалиться во тьму, я почувствовал острую вспышку боли в запястье. Этот ублюдок потушил о мою руку сигарету.

* * *

Минули очередные семь дней. Я больше не надеялся на тишину и спокойствие, которые прежде находил на дне бокала. Привычный покой виделся теперь чем-то искусственно созданным моим воображением. Безмолвно тонуть в кислоте мыслей в одиночку более не представлялось возможным, поскольку я знал, что стоит мне переступить порог бара, как я вновь наткнусь на этого странного беспокойника, притаившегося где-то внутри в ожидании меня.

Разумеется, даже сильнейшее опьянение не позволило мне забыть его неадекватную выходку. На ситуацию с девушкой мне было плевать, полагаю, мы оба не знали, что произошло с ней дальше в тот вечер, она попросту исчезла так же внезапно, как появилась. А вот тянущая боль от ожога на запястье до сих пор не давала мне покоя и каждый раз, смотря на свою руку, я раздражённо вспоминал ехидное лицо молодого человека и с наслаждением думал о том, как славно было бы затолкать один из его бычков ему в глотку. Даже несмотря на то, что тогда он снова отвёл меня домой, это определённо было то, чего он заслуживал.

Вот только я понимал, что невозможно бороться с бестией его же низкими методами. Сегодня я намеривался доходчиво объяснить ему, что калечить людей — не лучшая идея, поэтому не собирался опускаться до его ничтожного нахальства, применяя силу.

Я никак не мог ожидать того, что, стоит мне зайти в бар, как от моей решимости поставить пацану мозги на место не останется и следа. В районе барной стойки, где и без того всегда была куча народа, собралась толпа уже порядком запьяневших зевак, которые плотным кольцом окружили несколько человек и с интересом наблюдали за тем, как двое мужчин метелили вызывающего вида паренька. Молодой человек напоминал мелкого зверёныша, который отчаянно бился в руках одного из соперников и не собирался сдаваться даже несмотря на своё заведомо проигрышное положение: не обращая внимания на заломленные за спиной руки, он пытался ударить ногой второго пьянчугу, без разбору поколачивающего его смазанными движениями кулаков.

Я со вздохом потёр висок. Кто ещё это мог быть, как не мой многострадальный знакомец? Может, всё и не так плохо складывалось, и сама жизнь в этот вечер решила проучить мальчишку вместо меня. Отчего-то у меня не было сомнений в том, что он сам нарвался на драку, бросив какую-нибудь бесполезную колкость, поэтому не видел смысла в том, чтобы вмешиваться. В любом случае при всей внешней убогости и слабости прыткости ему было не занимать.

К радостным крикам толпы парень исхитрился плюнуть нападавшему в лицо, от чего тот отшатнулся в сторону и, чертыхаясь, принялся вытираться рукавом рубашки, которая едва ли могла считаться чистой для данного занятия. Воспользовавшись заминкой, зверёныш яростно наступил на ногу державшему его человеку. Вероятно, мне лишь показалось, но послышался слабый хруст. Это же с какой нечеловеческой силой надо было опустить ногу, чтобы это привело к перелому? Как бы то ни было, человек позади парня завыл от боли и, потеряв равновесие, плюхнулся на пол, высвобождая заложника из захвата. Майка на теле юноши болталась на нём чёрной бесформенной тканью, но не могла скрыть его тяжело вздымающуюся грудь. Он еле стоял на ногах, обливаясь потом, но ещё сохраняя сознание.

— Ублюдки, — он ещё раз сплюнул окровавленный сгусток слюны.

Я поморщился. Заткнись, идиот. Неужели мать не учила, что иногда лучше промолчать. Если один из его соперников катался по полу с повреждённой ногой, то второй ещё был в полной боеспособности и отчётливо услышал далеко нелестный комментарий в свой адрес. Глазные белки мужчины налились кровью и, вряд ли осознавая, что творит, он схватил с полки под барной стойкой бутылку и разбил её о столешницу. В его руке расцвела остроконечная роза, которая была направлена в сторону живота парня. Как взбешённый хищник, не знавший меры, парень откинул со своего лица растрепавшиеся косички, и явно не собирался отступать, выставив для защиты кулаки.

Ситуация обретала дурной оборот. Пусть я и не хотел вмешиваться, потому что жизнь язвительного сопляка была мне глубоко безразлична, но я не считал, что драка должна была переходить в кровавую резню, которая могла закончиться чем-то непоправимым. Хватит на сегодня хлеба и зрелищ.

Я обошёл толпу и незаметно подошёл к пьянчуге сзади, пнув его под коленку. Его ноги подкосились, и он повторил судьбу своего товарища, оказавшись на липком полу.

Тут же подбежал обеспокоенный бармен, который, как выяснилось, как только начиналась драка, испуганно отправился куда-то искать вышибал, чтобы они помогли разнять бунтующих и выставить всех троих за дверь. Два бугая, которых с опозданием привёл бармен, теперь оттаскивали тела избитых мужчин к выходу. Человеческие голоса недовольно загудели, шоу было окончено, и люди начали расходиться по своим местам.

Парень же по-прежнему неподвижно стоял на месте и неотрывно следил за мной, будто не осознавая, что заварушка закончилась и угрозы больше нет. Его взгляд пронзал меня будто сноп отравленных стрел, от чего меня передёрнуло.

Закончив с наиболее пыльной работой, один из вышибал вернулся, чтобы вывести из бара последнего участника драки.

— Всё в порядке, он со мной, — бросил я, сунув бугаю в карман куртки купюру. Вышибала вопросительно покосился на бармена,