Безумное танго - Елена Арсеньева

Алёна вздрогнула, настороженно оглянулась. Две молодые парыпрощались, желали друг другу всего хорошего. Они с удивлением посмотрели навысокую женщину, которая вдруг шарахнулась в сторону.

Ускорила шаги. Не дай бог, спросят, что с ней, предложатпомощь… По-арабски она знает буквально пять слов: и Алим, и остальные всегдаговорили с ней только по-английски. Нет, иногда как бы по-русски! Алим с каждымгостем проводил непременный лингвистический ликбез: обращаясь к Ясмин, следуетназвать ее «блядь», а о своих намерениях нужно заявлять так: «Сейчас я тебязатрахаю!» Алим думал, что таким образом будет ежедневно, вернее, несколько разна день дополнительно оскорблять Алёну, однако арабы не могли все этовыговорить, и она долгое время вообще не догадывалась, что они бормотали. Акогда догадалась, уже так натерпелась, что лишь устало пожала плечами… Ивсе-таки чаша всякого терпения рано или поздно переполняется! Для Алёныпоследней каплей стала сущая малость – если сравнивать с тем, что ей пришлосьпережить. Последний ее клиент отказался платить Алиму, заявив, что имел дело нес настоящей блондинкой, какую обещали в агентстве. У натуральной блондинки,дескать, волосы светлые везде, а не только на голове.

Что ж, по большому счету, он был прав: коса у Алёны былатемно-рыжая, цвета красного дерева, ну и в других местах, соответственно,волосы такие же. При первой встрече Алим ничего не сказал, ну а потом, когдаясно и недвусмысленно дал ей понять характер предстоящей работы, потребовалосветлить волосы. Алёна отказалась. Она тогда еще лелеяла идиотские мечты обегстве, о возвращении на родину, о восстановлении попранной чести идостоинства и тому подобное. Именно тогда Алим первый раз привел Фейруз, с еепомощью скрутил Ясмин и перекрасил в ослепительную блондинку. С тех пор Фейрузрегулярно следила за ее головой, и стоило у корней появиться темным полосочкам,немедленно закрашивала их. А про некоторые прочие детали все забыли, да и арабыбыли не столь искушены в русских блондинках, чтобы сравнивать, какого цветаволосы у них на лобке и на голове. А этот…

Как ни мерзко, как ни горько было признаваться, Алёна знала:окажись Фейруз сегодня дома, Алиму удалось бы сделать то, что он собирался. Огосподи, как же она боялась этой высокой, худой темнокожей фурии! У Фейруз былодлинное лицо. Алёне даже не хотелось называть его лошадиным, чтобы неоскорблять лошадей. Толстогубый рот, горбатый нос, жесткие черные волосы,подстриженные а-ля паж… Странное лицо с напряженным взглядом больших,миндалевидных, слишком близко посаженных глаз. Эти лиловые глаза с первойминуты показались Алёне необъяснимо жуткими. Фейруз молча смотрела на яростныепопытки Алима управиться с непокорной Ясмин: ведь ее нельзя было бить, чтобы неиспортить товар – тело, и русская чертовка это отлично понимала! А потом вдругФейруз неуловимым, змеиным движением скользнула за спину Алёны и вцепилась ей вволосы с такой силой, что та на миг ослепла от боли. Тут уж Алим не растерялся:заломил назад руки, защелкнул наручники… Фейруз не отпускала волосы, причемдержала так, что Алёна головы повернуть не могла. Именно эта боль, а вовсе непистолет Алима заставил ее утихнуть: ведь она уже начала мечтать о смерти идорого бы дала, чтобы нарваться на пулю. Ее впихнули в кресло, задрали ноги,приковали лодыжки к подлокотникам. Алёна кусала губы от ненависти к себе,выкрикивала проклятия, вспомнив, что именно так ее первый раз изнасиловал Алим:оглушил, приковал к креслу, залепил рот пластырем, а потом, дождавшись, когдаона очнется, надругался. Неужели и сейчас?..

Алёна и представить не могла, что ее ждет. Фейруз что-тосказала Алиму, тот, усмехнувшись, вышел, и чернокожая начала раздеваться. КогдаАлёна увидела это поджарое нагое тело с плоской грудью и волосатыми, будто усатира, ногами, ее затошнило. Спазмы подступающей рвоты выбивали слезы,заставляли корчиться, а Фейруз медленно и спокойно, не сводя с Алёны своихрасширенных, неподвижных глаз, ножницами разрезала на ней одежду, аккуратносняла все лоскуты и принялась мять грудь своими длинными черными пальцами.Ладони у нее были светлые, розоватые… Алёна даже кричать не могла – судорогаотвращения свела горло, – только хрипела. Но когда руки Фейруз поползли поее животу, внезапно обрела голос и заорала, как сумасшедшая:

– Алим! Али-им!

Он вбежал – и засмеялся, встретившись с взглядом ее залитыхслезами глаз:

– Разве тебе не нравится? Ты всегда была такая неласковая,поэтому я решил, что предпочитаешь женщин. Нет? Не слышу! Громче!

– Нет, нет! – завопила Алёна, извиваясь от ужаса,пытаясь вырваться из рук Фейруз, которая тискала ей бедра.

– Ну, так что – покрасим волосы? – с невинным видомспросил Алим, потрясая тюбиком c нарисованной на нем ослепительной блондинкой.

– Да! – закричала Алёна. – Только убери ее!Прогони!

Однако остановить Фейруз было не так-то просто, и Алимупришлось прокричать ей в ухо что-то по-арабски, судя по интонации, какую-тожуткую угрозу, прежде чем она нехотя разжала пальцы и отвела от распростертоготела помутневшие глаза. И тут же, отбежав в угол, отвернулась к стене ипринялась воровато ласкать себя, выкрикивая что-то невнятное. Когда онауспокоилась и сгорбилась на полу, выставив худые лопатки, на лице Алимавыразилось отвращение. Обернувшись к Алёне, он сказал:

– Теперь Фейруз останется здесь. Она тебя не тронет, еслибудешь меня слушаться. А если нет…

Продолжать не требовалось. В памяти Алёны вдруг всплыла однафотография из того жуткого альбома: голая девушка лежит на столе, рядомтолпятся мужчины, а среди них – худая темнокожая женская фигура. Сначала Алёнарешила, что это одна из жертв Алима, такая же, как и она, а теперь поняла: даведь это Фейруз была снята на той фотографии, и не зря она стояла в очерединасильников!

Итак, Фейруз поселилась с ними. В первые дни Алёна готовабыла умолять Алима не оставлять ее наедине с этой дьяволицей. Она мысленнолистала страницы альбома: каждая фотография навеки врезалась ей в память, и всечаще в воспоминаниях возникала худая чернокожая женщина, непременная участницачуть ли не каждой оргии. Но потом поняла, что Алим и сам заинтересован в том,чтобы держать Фейруз на расстоянии от русской невольницы. Алёне иногдаприходило в голову, что с теми, кто попадает в руки Фейруз, случается что-тоособенно страшное, а Алим еще не получил за нее всех тех денег, на которыерассчитывал, и был заинтересован в сохранности «товара». Однако ужас передчерными руками лесбиянки с их светлыми ладонями прочно завладел душой Алены, истоило Фейруз обратить к ней расширенные лиловые глаза и раздвинуть в алчнойулыбке свои хищные губы, как она забывала о всяком сопротивлении и слушаласьАлима как шелковая. И если бы сегодня Фейруз не ушла…