Тайны египетской экспедиции Наполеона - Андрей Иванов

15 апреля работы в пяти портах были в основном завершены, моряки ждали приказов об отплытии судов.

Нескольким конвоям предстояло объединиться в открытом море – как смело, как рискованно! Любая ошибка могла сделать большую флотилию легкой добычей неприятеля, но этого не случилось. Одна из очевидных слабостей грандиозного предприятия – рассредоточенность морской армады – так и не была использована англичанами.

Высадка на африканский берег должна была состояться не позднее начала июля – с тем, чтобы экспедиционному корпусу не помешал подъем нильских вод, жертвами которого когда-то стали крестоносцы Людовика Святого. Важно было использовать доминирующие в начале лета ветры для облегчения броска из Тулона в Александрию и движения вверх по Нилу.

Ранним утром четвертого мая в походной коляске, отправлявшейся с парижской улицы Победы (бывшей Шантерен), разместились трое: полуспящая Жозефина, нервный Бонапарт и милейший секретарь Бурьенн.

Далее – на корабле по Роне, затем снова в коляске, которая однажды едва не перевернулась. Терпению вождя пришел конец, он вскочил на лошадь и помчался в Тулон, где его ждали генералы и семнадцатилетний Евгений Богарне, сын Жозефины.

«Когда все приготовления были закончены, – продолжает Наполеон, – произошел инцидент с Бернадотом в Вене, заставивший опасаться возобновления войны на материке. Отплытие армии было отложено на 20 дней, что поставило ее под угрозу. Тайна была раскрыта, и в Лондоне успели узнать о всех приготовлениях, сделанных в Италии».

10 мая Бонапарт провел большой смотр армии и пообещал солдатам, что по возвращении во Францию у каждого из них будет достаточно денег, чтобы купить шесть арпанов земли.

«Господа офицеры и солдаты!

Два года тому назад я принял начальство над вами: в то время вы находились около Генуи, терпели во всем недостаток, даже до того, что многие из вас должны были продать свои часы, чтобы добывать дневное пропитание. Я обещал, что помогу вашему горю, и привел вас в Италию, где вы нашли всего вдоволь… Правда ли? Сдержал ли я слово?»

Войско отвечало единогласно: «Правда!»

Бонапарт продолжал:

«Так знайте же, что вы еще не все сделали для отечества, и что отечество еще не все сделало для вас.

Теперь я поведу вас в страну, где ваши подвиги превзойдут все то, что вы уже совершили и чему удивляется Вселенная; вы там окажете отечеству те заслуги, которых оно вправе ожидать от армии непобедимых.

Даю слово, что по возвращении из этого похода каждый солдат будет иметь на что купить шесть десятин земли.

Вам предстоят новые опасности, которые разделит с вами наш флот. Наш флот не имел еще случая увенчаться лаврами и не приобрел еще славы, равной вашей; но мужество моряков не уступит вашей храбрости: они решились побеждать и с вашей помощью исполнят свое намерение.

Передайте им вашу уверенность в непобедимости, которая никогда не была обманута; помогайте им в их усилиях; живите с ними в том согласии, которым отличаются люди единодушные и преданные успехам одного и того же дела; помните, что и наши морские войска стяжали права на народную признательность.

Приучитесь к морским маневрам; внушайте ужас врагам и на суше и на море; подражайте в этом случае римским воинам, которые победили Карфаген в открытом поле и разбили карфагенян на их кораблях».

«Да здравствует Республика!» – кричали ему в ответ.

Но сама страна пока не названа.

Плохая погода заставила отложить выход в море еще на несколько дней.

Креолка осталась на берегу. Разыграв спектакль, она легко убедила мужа в том, что очень слаба и нуждается в лечении. Конечно же, она приедет позднее!

Из письма дочери Гортензии:

«Вот уже пять дней я в Тулоне. Я не устала от дороги, только очень огорчена, что так внезапно уехала и не успела попрощаться с тобой… Милая доченька, меня утешает надежда, что скоро я тебя смогу обнять. Бонапарт не хочет, чтобы я ехала с ним, он хочет, чтобы я поехала на воды и подлечилась, а потом уже отправилась в Египет. Через два месяца он пришлет за мной. Итак, моя Гортензия, скоро я вновь прижму тебя к сердцу, и ты увидишь, как я тебя люблю».

Она поднимается на борт «Ориона» (или «Восточного», по словам Наполеона – «одного из лучших кораблей, обладавшего всеми качествами, каких можно было пожелать»).

Девятнадцатого мая 1798 года. Шесть часов утра. Рядом с ней – муж, его младший брат Луи, юный Евгений.

Жозефина сходит на берег, приближается к зданию интендантства. Звучит военный оркестр, флагман «Орион» покидает бухту.

Креолка машет платочком.

Вдруг корабль качнулся, зацепив дно. «Плохой знак», – подумали многие.

(Как и падение вождя с лошади перед Неманом.)

Дул сильный западный ветер. 40 военных кораблей и 130 транспортных судов покидали тулонский рейд весь день.

Обладавший тонкой наблюдательностью попутчик обращается к Жюно, кивая в сторону Бонапарта: «Ты видишь, что это за человек: если бы ему понадобилось, он бы любого из нас не задумался выкинуть за борт, но в угоду ему мы и сами все кинулись бы в воду, не дожидаясь его приказа!»

При отплытии из Тулона Бонапарт публично заявил, что эта экспедиция – «правое крыло армии, предназначенной действовать против Англии».

Его приказы будут оформлены следующим образом: «Английская армия, главная квартира».

Тайна маршрута так хорошо сохранялась, что курс следования флотилии Брюэйса не был известен даже офицерам генерального штаба.

Англичане заметили приготовления, но могли только догадываться о конечной цели Бонапарта. Став жертвами кампании дезинформации, организованной Директорией, британцы строили предположения относительно Неаполя, Сицилии, Португалии, Ирландии. Ведь контр-адмирал Вильнев однажды уже готовил экспедицию в Ирландию (в конце 1796 года), но союзники-испанцы потерпели поражение от англичан, и смелый план расстроился.

Брюэйс командовал флотом, а Бонапарт – всем и вся. Он признает, что «часто жаловался на то, что линейные корабли держатся слишком далеко друг от друга, но никогда не вмешивался ни в какие детали, требовавшие знаний и опыта в морском деле».