Здесь водятся драконы - Борис Борисович Батыршин

и даст бог, не будет… пока, во всяком случае. Так, подобрали по дороге, не пропадать же добру? А флаг, само собой, китайский подняли, всё чин по чину. Да вы ведь тоже в Тонкине тайно действовать изволили, не так ли?

Предмет обсуждения, французский пароход с двумя мачтами и большими, выкрашенными в красный цвет колёсами по бортам, — стоял в полукабельтове от «Байкала». С берега к его борту полли, попыхивая машинами, два паровых катера, волоча на буксирных концах составленные их лодок понтоны, доверху гружёные всякой всячиной.

— Что верно — то верно. — согласился Казанков. — Дела у нас всё больше тайные, незаметные для всех прочих. Хоть без стрельбы обошлось?

— Разок пальнули практическим снарядом под форштевень. Французы не стали испытывать судьбу, сбросили ход. Ну, я выслал досмотровую партию со своим мичманцом — он по-немецки и по-китайски здорово балакает. Назвался германским офицером на китайской службе; команду тотчас запер в трюме и отрапортовал, что «Роза Сиона» — это название такое, поэтическое донельзя — в исправности и готово дать ход.

— Что за груз?

— Строительный лес и провизия, из Хайфона на Формозу, для французских экспедиционных сил. Военная контрабанда всё по закону.

— Да, если бы и в самом деле были китайцами. — усмехнулся уже Казанков. — С пленными-то что делать собираетесь?

— Пусть пока посидят под замком. Провианта, воды хватает, а как сделаем дело — высадим на берег, пусть идут на все четыре стороны. Если аннамиты не прирежут, разумеется…

— Эти могут. — согласился Казанков. — Ну да бог с ними, с пленными. Вы лучше скажите, что дальше собираемся делать? А то ведь у меня инструкция встретиться с вами, а что дальше — тёмный лес и полная неизвестность…

— Так ведь и я сам не знал до самого последнего момента, Сергей Ильич! Дело-то, сами понимаете, наисекретнейшее. Я в море вскрыл запечатанных конверт и из него уже узнал, куда идти и что там делать. Пойдёмте в мою каюту, я вам всё в деталях и опишу…

— Значит, идём к берегам Кохинхины? Честно говоря, я того и ждал. — сказал Казанков. — Рад, что не ошибся.

Последние полчаса два кавторанга провели в душной капитанской каюте, обливаясь потом — Макаров особо настоял на том, чтобы задраить иллюминаторы, чтобы ни один из секретов, содержавшихся в осургученном, тёмно-жёлтой пергаментной бумаги, конверте с адмиралтейским орлом не вылетел наружу.

— Да, к устью Меконга. — подтвердил хозяин каюты. — Там мои катера заходят ночью в гавань Сен-Жак — аннамиты называют её Вунгтау, — и атакуют самодвижущимися минами стоящие там французские военные суда. Замысел таков: если вылазка наша увенчается успехом, аннамиты, заранее об этом предупреждённые, поднимут мятеж в Сайгоне. И тогда эскадра вице-адмирала Копытова, которая идёт сейчас к берегам Кохинхины из Адена, сможет…

Казанков предостерегающе поднял ладони перед собой.

— Давайте-ка лучше воздержимся, Степан Осипович. Сами же говорите — секретное донельзя, да и сомнительное…в некоторой степени.

— Ваша правда, Сергей Ильич… — Макаров покачал головой. — Политика, даже на краю света — дело грязное.

— Ваша правда. — усмешка вышла невесёлой. — Боюсь, здешними нашими подвигами мы хвастать не захотим.

— Да и кто бы нам позволил? Дела-то насквозь секретные, о таких до самого гроба молчат и в могилу с собой уносят. Хотя — крестики в случае удачи мимо груди не пролетят. За богом молитва…

— … а за царём служба не пропадёт. — закончил Казанков. Знаю, Степан Осипович, знаю и не сомневаюсь.

— Если отвлечься от этой стороны предстоящего нам дела, — Макаров заговорил деловым тоном, давая понять, что нравственные терзания остались за кормой, — то, должен признать, задумано умно: если мы с вами исполним всё в точности, Российский консул в Сайгоне стать посредником в переговорах между французскими колониальными властями и предводителями повстанцев.

Казанков хмыкнул недоверчиво.

— А переговоры-то будут? Что-то не верится, что французы проглотят такое унижение.

— После неудач, которые преследуют их в Тонкине, и, главное, после разгрома эскадры Курбэ у Парижа не останется иного выхода…

— Разгрома? — Казанков удивлённо вздёрнул бровь. — Не слышал. Когда это китайцы сподобились?

— Ещё услышите, дайте срок. Так вот, войска у французов ещё есть, и даже немало — и в Кохинхине, и в Тонкине, и на Формозе — но, лишившись Дальневосточной эскадры, они заодно лишатся и возможности доставлять из Европы подкрепления с воинскими припасами. Пойдут, пойдут на переговоры, никуда не денутся — а мы, в смысле Россия, станем посредниками между ними и новым правительством Аннама.

— Вьетнама. — поправил Казанков. — Они собираются объединить под этим названием все три провинции — Французскую Кохинхину, имеющаю сейчас статус колонии, протекторат Аннам, ну и Тонкин, конечно, восстановив таким образом древнюю империю аннамитов. И если дело это сладится — новый император попросит у России гарантий безопасности своей державы…

— И мы их, конечно, их предоставит. — закончил Макаров. — А сейчас, давайте-ка обсудим, как нам подготовиться.

Казанков оживился — предыдущая тема явно его тяготила.

— Я видите ли, тоже с трофеями — два вооружённых паровых катера и французская канонерка. Надо прикинуть, как их использовать потолковее.

— Разумно, Сергей Ильич. — Макаров кивнул. — У меня есть подходящий опыт — ещё со времён турецкой войны, когда я командовал «Великим князем Константином».

— Это вы о набеге на Батум, когда пустили на дно «Итинбах»?

— Так точно-с, о нём самом. Мы тогда наскоро приспособили наши катера для пуска самодвижущихся мин Уайтхеда — почему бы не проделать то же самое и с вашими трофеями. Запасные мины и трубы для их запуска на «Байкале» есть, вот выйдем в море — и займёмся.

— Мысль хорошая. — согласился Казанков. Только вот с командами… для канонерки у меня люди есть, а вот на катера — где взять? Есть один, да и тот француз, из пленных.

Наверху, на палубе трижды звякнуло.