Великий Александр Македонский. Бремя власти - Михаил Елисеев

А Александр вел армию стремительными переходами, он опять стал бояться, что Дарий от него ускользнет. Подчиняя по дороге персидские племена, он ставил над ними сатрапов из местной аристократии, а сам все спешил и спешил на север. От руин Персеполя до Мидии его армия промаршировала за 12 дней, и там, к своей досаде, он узнал, что Дария в Мидии нет – не дождавшись подкреплений от скифов и кадусиев, разграбив сокровищницу, он ушел к Каспийским воротам. Эти ворота представляют узкий прибрежный проход у Каспийского моря, теперь называемый Горганским – рядом находится иранский город Горган. Для защиты от нападений с севера персидские цари возвели там ряд мощных укреплений, но Средние века строителем ворот стали считать Александра, а сами их стали называть Александровыми, якобы за них грозный царь загнал мифические народы Гог и Магог. А персидские аристократы уже встречали его на дальних подступах к Экбатанам и всячески демонстрировали свою лояльность. Хотя этот город, бывший сначала столицей Мидийского царства, а затем империи, созданной Киром, являлся мощнейшей крепостью – по сообщению Геродота, она была окружена семью рядами стен. Возвышавшиеся друг над другом зубцы были выкрашены в белый, черный, пурпурный, голубой, красный, серебряный и золотой цвета (соответственно пяти планетам, Луне и Солнцу). Именно Мидия была первой страной, которую завоевали персы, и именно здесь должна была, по идее, закончиться «Война Возмездия». И так думали очень многие в македонской армии, понимал ситуацию и сам Александр.

Именно здесь, в древней мидийской столице, царь и объявил о том, что отпускает домой греческие союзные контингенты и фессалийскую конницу – для них «Война Возмездия» закончилась, Эллада отомщена, а то, что будет происходить в дальнейшем, это уже его, Александра, дело. Постепенно грандиозное общеэллинское предприятие превратилось в личную войну между новым Царем царей и старым, и греки не обязаны были в ней участвовать. Но Александру не хотелось просто так отпускать таких отличных воинов, ему очень хотелось оставить их у себя: «Он полностью выплатил им условленную плату и еще прибавил от себя 2000 талантов. Он велел составить списки тех, кто на свой страх пожелал бы и дальше оставаться у него на службе; таких оказалось немало» (Арриан). Те, кто пожелал, – остались, остальные отправились домой. А сам царь решил надежно закрепиться в Экбатанах – Парменион переправил туда все сокровища из разграбленного Персеполя, а главным казначеем поставил Гарпала (пустил козла в огород). Гарнизон состоял из 6000 тяжелой пехоты и отряда мобильных войск и первое время должен был охранять казну и следить за порядком в новой провинции. Сам Александр с основной армией выступил против Дария дальше на север – война «Война Возмездия» закончилась и начиналась его личная война.

* * *

Александр так гнал свои войска вперед, что на одиннадцатый день пути прибыл в город Раги – последний крупный город Мидии на Востоке, дальше уже начиналась Гиркания. Войска были измучены невероятно – много людей отстало, лошади падали замертво, но царь спешил как одержимый, поимка Дария становилась его навязчивой идеей. С другой стороны, он прекрасно понимал, что пока жив бывший Царь царей, ему покоя не видать, и поэтому Кодоман был ему необходим – живой или мертвый. Но самое главное, это понимало и его окружение и рядовые солдаты, а потому разногласий по поводу продолжения похода пока не возникало. От города до Каспийских ворот один день пути, а Дарий их уже прошел, и перехватить его не удалось. Как Александр ни рвался вперед, а видя жалкое состояние своего воинства, был вынужден остановиться в Рагах на пять дней, давая отдых лошадям и людям. Сатрапом Мидии был назначен перс Оксидрат, которого македонцы освободили из тюрьмы в Сузах, где он сидел по приказу Дария – враг моего врага мой друг, и Александр счел этого человека достойным своего доверия. И только затем отдохнувшая македонская армия выступила в поход, благополучно миновала Каспийские ворота и продолжила движение на северо-восток, туда, где находился город Гекатомпил.

Но ситуация менялась стремительно, как в калейдоскопе, – к Александру примчались из лагеря Дария военачальник Багистан и сын сатрапа Вавилона Мазея Антибел. Вести, которые они привезли, поразили царя – в персидском лагере произошел переворот, командир конницы Набарзан, сатрап Бактрии Бесс, а также сатрап Арахосии и Дрангианы Барсаент арестовали Дария, заключив его под стражу. Вот тут-то и возникла перед Македонцем новая проблема – как ему дальше действовать? С одной стороны, вроде бы главный враг нейтрализован и можно вступать с мятежными вельможами в переговоры о его выдаче, с другой, если бы Дария ему хотели сдать, то послы от заговорщиков уже подъезжали бы к его лагерю. В итоге царь принял решение в своем духе – идти вперед, напасть на персидское войско, судя по всему деморализованное происшедшими событиями, и самому захватить Дария. По сообщениям очевидцев, закованного в цепи бывшего царя возили в повозке, и Александр полагал, что если будет действовать быстро, то сумеет догнать персов. Мобильный отряд, сформированный из гетайров, гипотоксотов и отборных пехотинцев – возможно, это были агриане – ринулся в погоню, остальная армия под командованием Кратера не спеша двинулась следом. Шли налегке – оружие и продовольствие на 2 дня, и в итоге на третьи сутки увидели покинутый персидский лагерь. «Врагов он не захватил, а про Дария узнал, что его везли, как арестованного, в крытой повозке. Власть его перешла к Бессу, и Бесса провозгласили начальником бактрийская конница и прочие варвары, бежавшие вместе с Дарием, кроме Артабаза, Артабазовых сыновей и наемников-эллинов. Они остались верны Дарию, но были не в силах помешать происходившему; поэтому они свернули с большой дороги и ушли сами по себе в горы, не желая принимать участия в затее Бесса и его сторонников» (Арриан). Теперь Александр уже знал наверняка, что во вражеских рядах произошел раскол и серьезное сопротивление он вряд ли встретит – противник будет стремиться уйти как можно дальше, избегая вступать в бой. К тому же ему стало известно о дальнейших планах предводителей персов: «У тех же, кто захватил Дария, наметился такой план: если они проведают, что Александр их преследует, они выдадут Александру Дария и будут за это щедро вознаграждены; если же они узнают, что он повернул обратно, то они соберут самое большое войско, какое только смогут, и сообща закрепят за собой власть. В данную минуту всем распоряжается Бесс, и как родственник Дария, и как сатрап страны, в которой сейчас все произошло» (Арриан). И сумасшедшая погоня под палящими лучами солнца продолжилась, нервное и физическое истощение стало достигать своего предела, но Македонец упорно гнал своих людей вперед. Мчались всю ночь и половину следующего дня, уже и лошади выбились из сил, когда удалось достигнуть селения, где накануне останавливался персидский отряд. Узнав у местных жителей короткую дорогу и понимая, что пехота этот рейд уже не выдержит, царь спешил 500 кавалеристов и, посадив на лошадей более-менее крепких гипаспистов, ринулся дальше в погоню. «Преследование было тягостным и длительным: за одиннадцать дней они проехали верхом три тысячи триста стадиев, многие воины были изнурены до предела, главным образом из-за отсутствия воды» (Плутарх). 3300 стадиев – это то расстояние, которое войска Александра прошли с тех пор, как узнали о пленении Дария, в общей сложности примерно 610 км. Последний отрезок пути мчались по безводной местности, за ночь прошли 74 км, остальные войска плелись более длинной, но менее трудной дорогой. И усилия Александра были вознаграждены – на рассвете был обнаружен вражеский лагерь и покидающие его отряды. То, что произошло дальше, походило на сумасшествие – царь дал своим вымотанным и измученным войскам сигнал к атаке! «Все проявили одинаковое усердие, но только шестьдесят всадников ворвалось во вражеский лагерь вместе с царем. Не обратив внимания на разбросанное повсюду в изобилии серебро и золото, проскакав мимо многочисленных повозок, которые были переполнены детьми и женщинами и катились без цели и направления, лишенные возничих, македоняне устремились за теми, кто бежал впереди, полагая, что Дарий находится среди них. Наконец они нашли лежащего на колеснице Дария, пронзенного множеством копий и уже умирающего» (Плутарх). А теперь вдумайтесь в смысл происходящего – 60 человек, обессилевших и еле державших в руках оружие, атакуют несколько тысяч человек! И не надо думать, что царь в лучшей форме, чем остальные, он такой же человек, как и все, и так же страшно устал и вымотался. И держится он лишь благодаря чудовищной силе воли, не давая расслабиться ни себе, ни людям. Персов в несколько раз больше, кажется, они одним ударом могут прихлопнуть зарвавшийся отряд, но этого не происходит, ибо они деморализованы полностью и один вид Искандера Двурогого повергает их в ужас. «Они шли без оружия и в беспорядке, и только немногие из них кинулись обороняться; большинство бежало без боя при одном виде Александра, да и те, кто вздумал сражаться, когда несколько человек было убито, обратились в бегство. Бесс и его единомышленники старались увезти с собой в повозке Дария, но когда Александр уже совсем настигал их, Сатибарзан и Барсаент, нанеся Дарию множество ран, бросили его и сами бежали с 600 всадников. Дарий немного времени спустя умер от ран раньше, чем его увидел Александр» (Арриан). И убийство Дария в данный момент не является чем-то необходимым – даже если он попадет к Искандеру в плен живым, это все равно ровным счетом ничего не изменит, не тот человек Двурогий, чтобы с кем-то делиться властью. Так бы и жил Кодоман в почетном плену, ни в чем себе не отказывая и наслаждаясь прелестями жизни, а победитель бы иногда таскал его с собой в походы, как когда-то царь Кир поступал с побежденным царем Крезом.