Проклятье речного змея - Ольга Райская

— Елена? — снова постарался привлечь мое внимание Андрей.

— Спасибо, ничего.

— Так не пойдет! — настаивал мужчина, а потом тихо добавил так, что его расслышала лишь я: — Раз уж вы пробудете у нас некоторое время, мне бы хотелось с вами поговорить. Желательно наедине.

«Вот он мой шанс!» — так я подумала, но снова влезла ведьма. Ох, и доберусь я до нее!

— О вашем подчиненном? — благо спросила я практически шепотом, но заметила, как Андрей при упоминании Асмодея вздрогнул.

— И все же вам придется что-нибудь выпить за компанию, — чуть громче ответил он.

— Тогда, пожалуйста, чай с лимоном.

«Правая рука Гольцмана» посмотрел на стюарда, и тот отошел выполнить мой заказ. Андрей перевел вопросительный взгляд на Майорова, но тот отсалютовал бокалом, наполненным чем-то рубиново-красным. Чиновник лишь наблюдал и предпочитал не вмешиваться в разговоры.

Перед Андреем, к моему удивлению, тоже поставили чашку чая. Он даже повернулся, намереваясь продолжить наш прерванный диалог, но тут кое-что случилось — яхта дернулась и замерла в тот самый момент, когда незадачливый стюард поднес Гольцману пузатый бокал с коньяком.

От резкой остановки юноша не удержался на ногах и свалился к ногам хозяина яхты, обрызгав содержимым бокала дорогие ботинки босса. Стюард так ударился спиной об угол стола, что не смог сдержать стон. Я уже встала, чтобы броситься к несчастному на помощь, но Гольцман меня опередил.

Нос его обрызганного ботинка впечатался в живот юноши, и тот согнулся в позе эмбриона. Сам же толстяк сжал в кулаки пухлые ладони и натурально зашипел:

— Щ-щ-щ-щ-щ-щено-о-о-о-ок! Да ты знаешь, сколько стоят такие ботинки? Тебе, отребье, за всю жизнь на такие не заработать!

Андрей, набравший кого-то по громкой связи, успел лишь спросить:

— Коля, что там у нас случилось?

Неизвестный Николай озадаченно ответил:

— Кажется на мель сели… Только непонятно, откуда она здесь взялась…

Удивленный и даже несколько растерянный бас представителя яхтенной команды перекрыл на время возмущенный визг Гольцмана.

Зависли все, и только я знала, что ни на какую мель роскошная яхта не садилась. Это змей, мой речной змей. Пришел. Не предал. Не бросил. Возможно, в звере не много осталось от Заречного, но даже в таком состоянии он тянулся ко мне. Значит, необходимо подобраться к борту, чтобы, в случае чего, была возможность сигануть в воду. Лучше уж с настоящим зверем, чем с кучкой человекоподобных.

Асмодей — единственный, кого я опасалась. Но с тех пор, как мы с Гольцманом вошли в зал, демон никак не проявил себя. Наверное, не считал меня угрозой. Но это было до появления стража. Что он предпримет сейчас оставалось загадкой.

— Куда сели? — первым отмер Гольцман. Вопрос он практически прошипел и вскочил на коротенькие ножки довольно ловко. — Стадо недоумков! Только деньги клянчить можете! Если через минуту мы не сдвинемся с места, все пойдете работу через биржу труда искать! И уж я позабочусь, чтобы в приличные места вас не взяли!

Охрана не проявила должного интереса к его визгу. Видимо, такое поведение босса не стало для них чем-то новым. Чиновник флегматично взирал на береговой пейзаж за кормой. Андрей гипнотизировал рацию, из которой раздавались скрипы, щелчки и неясные приглушенные крики. Вряд ли обслуживающая яхту команда слышала угрозы хозяина. Скорее всего, он и сам пришел к такому же выводу, потому что перевел злой взгляд на все еще лежащего у его ног стюарда и вдруг врезал тому носком ботинка по ребрам. Мальчишка свернулся еще больше и захрипел.

А я… Я не смогла ни смириться с ситуацией, ни проконтролировать свой порыв. Ведьма требовала решительных действий. И это был тот самый момент, когда обе мои половинки пришли в согласие. Не знаю, как мне удалось в обход громил из охраны, за секунду подскочить к Гольцману. Не иначе как проведение помогло. Пощечина оказалась настолько сильной, что толстяк, словно куль, повалился в мягкое кресло.

Стюарда было, конечно, жаль. Но ведь он сам согласился на такую работу. Я бы ни за какие деньги не пошла батрачить на самодура, и уж тем более никогда не позволила бы себя унизить. Но даже факт того, что Ефим платит этому мальчишке, не дает ему права безнаказанно гнобить и калечить его.

— Как вы смеете так поступать с людьми? — выпалила я, буквально закипая от переполнявшего меня гнева. — Кто дал вам право? Избирательная власть? Деньги? Это они убивают в вас все человеческое?

Орала знатно и так громко, что к концу моего выпада голос охрип. Ошалел не только Гольцман, но, кажется, все присутствующие. Тоже недочеловеки! Каждый из них смотрел, как хрупкая женщина помогает подняться избитому мальчишке и никто… Никто даже не дернулся помочь.

— Ты как? — тихо спросила кривящегося от боли стюарда.

— Жить буду, — просипел паренек.

— Беги отсюда. И чем дальше, тем лучше. Не имея зубов и когтей, не стоит лезть к хищникам — закон природы. А здесь людей нет, одни звери.

И я сплюнула. Нет, создала видимость плевка. Иначе, точно бы попала на многострадальный носок Гольцмановского ботинка.

— Какого черта? — промямлил хозяин заводов, газет, пароходов, держась за щеку, на которой проступало яркое пятно от моей ладони.

А я вдруг поняла, что совершенно не боюсь ни его, ни громил, ни угроз. Ничего они со мной не сделают, даже не тронут. По крайней мере, до тех пор, пока им нужен Заречный. И вообще, лучшая защита — это нападение. Главное — пробиться ближе к воде, на воздух.

— Какого черта? — зло переспросила у толстяка. — Это я хочу знать, какого черта? Кто вам позволил вести себя так? По мне, это просто распущенность и плохое воспитание.

— Да я знаешь, что сейчас с тобой сделаю? — рассвирепел Гольцман. Охрана напряглась в ожидании приказа или хотя бы команды «фас».

— Знаю! — глядя в его крошечные заплывшие глазки процедила я. — Ничего! Ничего ты мне не сделаешь, пока тебе что-то нужно от Заречного. Потому что знаешь, он честнее, лучше и во много раз порядочнее тебя! Знаешь и боишься!

Возможно, я немного перегнула палку. А может быть даже не я, ведьма во мне. Но сказанного не воротишь. Теперь самое время пробиваться к свободе.

— Ты! Девка! — взвился Гольцман.

— Да, на мужика я не тяну, — согласилась с ним ведьма, потому что сама бы я не рискнула. Толстяк и так разъярился сверх всякой меры.

— Думаешь, мне помешает какой-то Заречный стереть тебя в порошок? — завопил он.

«Думаю, да. И не какой-то, а вполне конкретный такой Заречный» — пронеслась мысль, которую я озвучивать не стала, наивно полагая, что Гольцман на угрозах и остановится.

— Душно мне с вами одним воздухом дышать, — все-таки ляпнула ведьма и, собственно, мы с ней направились вперед, к распахнутым створкам, к свободе.