Повседневная жизнь московских государей в XVII веке - Людмила Черная

Как снаружи, так и внутри Теремной дворец был изрядно украшен. Конечно, основное внимание уделялось декору стен и потолков, но окна, двери, полы тоже отделывались резьбой, золочением или серебрением, росписью яркими красками.

Окна до петровского времени были практически сплошь слюдяные. На железные рамы крепилась сетка из треугольников, клиньев, квадратов, кругов, ромбов, в которые вставлялись небольшие слюдяные пластины. В центр рамы помещался круг, вырезанный из большого куска слюды, вокруг него выстраивалась вся композиция. Слюдяные фрагменты укрепляли металлическими бляшками, покрытыми золотой краской, под которые иногда подкладывали атласные или тафтяные цветы. При первых Романовых на слюдяных окнах стали рисовать цветы, травы, людей, зверей и птиц. Алексей Михайлович любил, чтобы на окнах был изображен двуглавый орел — герб Московского государства. Известно указание царя расписать слюдяное окно в хоромах царевича Петра, данное в 1676 году живописцу Ивану Салтанову: «…в кругу орла, по углам травы; а написать так, чтобы из хором всквозе видно было, а с надворья в хоромы чтоб не видно было».

Окна со стеклами использовались еще в XVI веке (в частности, во дворце Ивана Грозного), а в следующем столетии были уже достаточно широко известны и продавались в Москве. Известно, что патриарх Филарет в 1633 году захотел украсить свою Крестовую палату «оконницами стекольчатыми нарядными с травами и со птицами», купленными у «немчина» Давыда Микулаева за 5 рублей 14 алтын и 4 деньги. Кроме того, в Казенном приказе три окна были стеклянными. Но о других стеклянных оконницах в кремлевских зданиях сведений нет.

Пол укладывали («мостили») из дубовых досок или брусков длиной и шириной в шесть — восемь вершков и толщиной в два-три вершка. И брусчатый паркет, и доски покрывали красками под «аспид» (так на Руси называли яшму и мрамор полосчатой или пятнистой окраски), часто расписывали квадратами в два цвета — «в шахмат». Иногда полы делали из изразцов; например, в Ответной посольской палате до 1722 года сохранялся пол «гончарный каменный набиран узором».

Хотя до 1660-х годов мебели в Теремном дворце почти не было, но «хоромный наряд» был разработан до мелочей и состоял в основном из разных суконных, бархатных и шелковых тканей, подушек и тюфяков и тому подобных «украшений», наполнявших все помещения царского жилища.

Основное украшение дворца составляли росписи стен и потолков. Делали их художники Оружейной палаты под руководством Симона Ушакова; но, к сожалению, росписи не дошли до нашего времени из-за пожара 1812 года. В 1836-м, а затем уже в 1966–1969 годах реставраторы попытались восстановить интерьеры дворца в стиле XVII столетия.

Дворец производил сильное впечатление на современников, особенно иностранцев, оставивших не только его описания, но и зарисовки. Особенно поражали лестница, ведущая на Красное крыльцо, росписи Грановитой, Золотой и Столовой палат, царские троны и другие составляющие интерьера.

Грановитая палата, построенная еще при Иване III в 1487–1491 годах и на протяжении двух столетий остававшаяся самым большим залом в русской архитектуре (площадь — 495 квадратных метров, высота потолка до девяти метров), была расписана, скорее всего, в правление Федора Иоанновича и Бориса Годунова. Возобновлением росписей был озабочен Алексей Михайлович, который четырежды с 1663 по 1667 год давал указания «написать те ж вещи, что ныне писаны», но то из-за зимнего времени, то по причине большой занятости художники так и не исполнили их. В 1672 году Симон Ушаков сделал подробное описание всех изображений, но дальше этого дело не пошло. Во времена первых Романовых росписи Грановитой палаты так и не были поновлены, а посему тронным залом часто служила не она, а Золотая палата.

Вероятно, еще в конце 1670-х — начале 1680-х годов, когда появилась мода на украшение интерьеров на западному образцу, стены палаты были обиты тканью. Во всяком случае, 2 июля 1696 года указ Петра I гласил: «…великий государь царь и великий князь Петр Алексеевич… указал в Грановитой полате сукна кармазины алые и холсты, описав, стен собрать и до своего великого государя указу положить, где пристойно…» После снятия старой обивки стены были обиты холстом и побелены. И только в 1882 году палехские художники Белоусовы восстановили росписи по описанию Симона Ушакова.

Грановитая палата предварялась Святыми сенями, над которыми была устроена потайная комната («смотрильная палатка»), находившаяся как раз напротив царского трона, что позволяло наблюдать за приемами иностранных послов и другими церемониалами царице и царевнам, не допускавшимся на публичные мероприятия. В комнате, обитой сукном, было очень тихо; через решетку, закрытую тонкой шелковой тканью, женщины, оставаясь незамеченными, могли разглядеть все детали и услышать, о чем говорилось на царских приемах. Можно представить, с каким интересом теремные затворницы обсуждали потом новости из Грановитой палаты.

В ней было на что посмотреть: в центре располагался опорный столб, украшенный лепниной с изображениями птиц и зверей, вокруг него вилась бронзовая вызолоченная решетка, на которой стояли подсвечники, а рядом с ней во время пиров для украшения празднества находились поставцы с дорогой золотой и серебряной посудой. В углу на возвышении находился царский трон, к нему вели четыре ступени. Трон располагался вблизи «красного угла» в юго-восточной части палаты, между первым и вторым окном (всего на восточной стене было четыре окна), что удивляло иностранцев — по их представлениям, он должен был стоять в центре палаты. Член польского посольства 1678 года Бернгард Таннер предположил, что местонахождение трона было обусловлено наличием огромного опорного столба посредине палаты. Но в русской традиции царское место всегда тяготело к «красному углу» как самому святому месту в любом помещении. За троном на восточной стене палаты начинался цикл росписей, которые следовало рассматривать по часовой стрелке: сюжеты библейской книги пророка Даниила плавно перетекали в евангельские сцены пришествия Христа на Землю; затем шел цикл, опирающийся на «Сказание о князьях Владимирских»: раздел императором Августом своих земель, появление его потомка Рюрика на славянских землях, первые Рюриковичи, наконец, креститель Руси Владимир Святославич. На южной стене размещались сюжеты, связанные с Моисеем, Соломоном, Давидом, а также венчание на царство Владимира Мономаха и царь Федор Иванович в окружении бояр, среди которых был изображен «правитель» Борис Годунов. На западной стене как раз напротив царского трона была изображена притча о праведном и неправедном судии, сопровождавшаяся надписью: «И глагола царь: Аще что неправедно сотворю, меня сметни с царского престола». Вся северная стена была расписана сценами из жизни библейского персонажа Иосифа Прекрасного. В откосах окон располагалась «портретная галерея» князей Киевских, Владимиро-Суздальских и Московских вплоть до Федора Ивановича. Если двухъярусная стенопись была посвящена ветхо- и новозаветным событиям и русской истории, то изображения на сводах и люнетах[19] отражали мир небесный, начиная с сотворения Вселенной, изгнания Адама и Евы из рая и заканчивая новозаветной Троицей. В целом росписи Грановитой палаты служили хорошо продуманной иллюстрацией незыблемости царской власти на Руси, ее соотнесенности с властью божественной…