Резервация монстров: Одна среди них - Тая Ан

– Ты прекрасна.

Настроения добавилось, но все же представать перед незнакомыми людьми в подобном виде было как-то не комильфо. Поэтому я добродушно похлопала Гера по плечу, и направилась переодеваться, бросив через плечо:

– Сейчас вернусь.

Перебрав все содержимое сумки, к своему огорчению, я не нашла ничего достойного. Вещи мятыми кляксами разлеглись на покрывале. Белье, белье, опять белье, носки, футболки, шорты, бриджи, толстовка, пара заколок, косметика. В этом всем рядом с элегантным Гером я буду выглядеть как его младший брат-подросток. Кто бы знал, что мне может пригодиться платье…Платье? Платье!

Отшвырнув выпотрошенную сумку, я метнулась в комнату Германа, надеясь, что он не выкинул то прекрасное счастливое персиковое платье, в котором я ходила добывать Царнима. Вот бы, вот бы…Платье было на месте. Оно висело в том же шкафу, и, к моей дополнительной радости, даже прелестные туфли никуда не делись. Аккуратно подцепив вешалку с драгоценной ношей, держа в другой руке обувь, я торжественно вернулась к себе. Переодевания заняли около получаса. Платье село как влитое. Все прошедшие треволнения принесли определенную пользу, избавив меня от пары лишних килограмм, что заставило нежную ткань смотреться на фигуре еще лучше. Оглядев себя в зеркале, я собрала волосы в небрежно-живописный пучок на затылке, и чуть подкрасила ресницы. Да уж, как всетаки может изменить образ одежда и прическа…Небо и земля. Легчайшая ткань струилась тонкими складками до самого пола из-под широкой ленты, закрепленной в виде пояса чуть выше талии. Расшитый бисером короткий корсаж едва приоткрывал грудь, плавно перетекая в незначительные рукавчики, и все это смотрелось крайне гармонично. Из гостиной послышался шум. Видимо, гости уже прибыли. В последний раз внимательно оглядев себя с ног до головы, я шагнула за дверь.

Хорошая обувь – это великая вещь. Особенно когда это туфли к вечернему платью, выгодно облегающему фигуру. Удобные и устойчивые, они меняют походку кардинально, делая из неуклюжего вчерашнего подростка соблазнительную молодую женщину. И вот эта новоиспеченная красавица неслышно входит в наполненную людьми комнату и застывает, ощущая на себе словно притянутые магнитом взгляды всех присутствующих.

Помимо уже знакомых мне лиц мутантов, бывших мутантов, друзей, и коллег друзей, в гостиной находились трое новичков. Двое мужчин в темной одежде, чьи ли лица были полускрыты капюшонами, выглядели как охранники импозантной дамы, которая вглядывалась в мое лицо так пристально, что мне стало как-то неуютно от ее нескромных разглядываний. Женщина была довольно высокой, седовласой, с проницательным взглядом, и абсолютно без возраста. Ей могло быть как сорок и шестьдесят, а может и все восемьдесят. Либо талант, либо генетика, либо антивозрастные изобретения нашего общего знакомого. Весь ее вид, как и ее одежда говорили о явной принадлежности к Высшему клану, а строгое лицо показалось мне смутно знакомым. В скромной гостиной межпланетника она смотрелась весьма чужеродно в темном бархатном платье, с усыпанной драгоценностями прической, в длинных кружевных перчатках. Для полноты образа я бы добавила ей в руки дрожащую крошечную собачонку, а за спину полуголого пажа с опахалом.

Видимо, до моего прибытия здесь шла весьма оживленная беседа. Сейчас же все мигом замолкли и осматривали меня так, будто им щедро за это заплатили. В округлившихся глазах на смуглом лице чернокосого читалось явное восхищение, Гер глядел с такой неподдельной гордостью, будто демонстрировал свое очередное гениальное изобретение придирчивому заказчику. Кти и Дар пытались незаметно подобрать челюсти с пола, и даже в темных глазах Шахриана промелькнуло что-то вроде одобрения. Под капюшонами темных мужчин невозможно было прочесть ни единой эмоции, но вот женщина…на ее холеном лице отразилась вся гамма чувств, от удивленной подозрительности, до трепетного восторга. И когда молчание уже грозило перейти крайнюю степень затянутости, я постаралась сделать легкий книксен и еле слышно выдавила:

– Здрасти.

Ничего не изменилось, и только разодетая дама хрипловато прошептала, не отрывая совершенно неадекватного взгляда от моей скромной особы:

– Кто это, Гермиан?

Тот оторвался от видения в персиковом для того, чтобы не спеша подойти, взять меня за руку, демонстративно подвести к непосредственно задавшей вопрос благородной даме, и негромко объявить:

– Ллоррие Фриана Хорссге, позвольте представить вам Виринею Хоррсге, вашу внучку.

Та вздрогнула всем телом и подалась вперед, позабыв всякий церемониал, а может, просто ей было позволено чуть больше, чем остальным. Обхватив мое лицо горячими ладонями в тонких перчатках, она взволнованно приблизилась, и в ее глаза наполнились блестящей влагой. Видимо, я и впрямь оказалась очень похожа на ее сына, как утверждал Гер.

– Но…как? Неужели …?

Женщина просканировала мою внешность, явно одобрила, и твердо, но аккуратно прижала мою голову к своему затянутому в расшитый бархат плечу, чуть укачивая.

Видимо, от меня больше ничего не требовалось, да и сложно было пытаться. Я искоса разглядывала новообретенную родственницу, и растерянно отметила копию своей родинки на ее скуле, и идентичный моему светло-карий с темным ободком по краю радужки цвет глаз, такой же формы уши… Мне сложно было понять свои ощущения. Некий вялотекущий шок? Возможно. Скорее зная о мнимых родственных связях в теории, очень сложно было представить их практически, и так скоро. Не то чтобы я была огорчена или разочарована, просто пока еще не определилась. Но реакция старой женщины меня тронула.

Гер терпеливо переждал эмоциональный порыв гостьи, прежде чем осторожно ответить:

– Моя профессиональная деятельность здесь совершенно не при чем. Все интересующие вас подробности я с радостью озвучу при личной беседе.

Та будто и не слышала, прижимая меня к себе, как новообретенное сокровище. И ее искренние чувства к человеку, которого она видит в первый раз в жизни, начали пробивать брешь в моей защитной оболочке. От нее вкусно пахло чем-то цветочным, а еще сдобой и слегка старыми фолиантами. Она усадила меня рядом с собой на потертый диван, с которого предусмотрительно сбежали все занимавшие его ранее мутанты, и взяла мои руки в свои.

– Сколько тебе лет, дитя?

Ее так похожие на мои глаза светились неподдельной радостью и добротой, а по лицу текли блестящие слезы, которые она и не пыталась стереть.

– Двадцать, – мне было несколько неловко, но я потрудилась вытянуть из-за ее пояса шелковый платок, и осторожно провести им по ее мокрым щекам, ибо негоже такой гордой даме демонстрировать свои слабости при всех. Та сжала челюсти, чтобы постараться и вовсе не разрыдаться. Я убрала руки, и спрятала их на коленях во избежание иных непрошеных жестов.

– Как своевременно.– Ллоррие Фриана задумчиво