Тайна лорда Мортона - Галина Львовна Романова

Первым моим побуждением было броситься вдогонку и вернуть дерзкой девчонке письмо, а заодно прочитать ей лекцию о том, что так поступать нельзя. Но что-то остановило мой порыв. Может быть, то, что за последние дни я устал и просто не хотел никуда идти. А может быть, потому, что мне до сих пор ни разу не писали девушки?..

Как бы то ни было, но я решил подождать до пятницы, то есть до следующего занятия, чтобы хорошенько все обдумать и дать девушке достойный ответ.

Но в пятницу на рассвете меня разбудил звонок от директора — в четыре утра наконец-то ожила кольчуга Викинга.

С некоторых пор она стояла в кабинете мессира Леонарда, заключенная в пентаграмму с сигнализацией, чтобы директор не прозевал момент перевоплощения, ибо предсказать, сколько времени дух Рыцаря пробудет в том или ином доспехе, практически невозможно. Пентаграмма должна была предупредить мессира Леонарда, что доспех ожил, и заодно мешала духу покинуть кольчугу раньше срока.

Признаться, я совсем забыл об этом и, пока не вбежал в кабинет и не увидел светящуюся пентаграмму и оживший доспех, даже и не думал, зачем меня зовут.

Викинг был в ярости. Он размахивал топором, топал ногами и изрыгал проклятия сразу на двух языках — древнешведском и современном исландском. Пентаграмма искрила, ее контуры колебались, а пламя свечей моталось и едва не отрывалось от фитилей. Сильно пахло гниющими морскими водорослями, китовым жиром и свиньями.

— Сейчас же отпустите меня, трусливые щенки Фенрира! — орал Викинг. — Оглодыши турса! Плешивые дети Локи! Сухопутные крысы! Куда вы все подевались? Идите сюда, моя секира отведает ваших тупых голов! Я вам покажу, как пленять доблестного воина из дружины самого Рагнара Кожаные Штаны! Вы у меня подавитесь своими кишками, вонючие свиньи!

Мессир Леонард ходил кругами вокруг пентаграммы и спокойно ждал, когда отбушует Викинг. Попасть в такую ловушку позорно для любого призрака, поэтому все остальные учителя входили в кабинет тихо и вставали в стороне. Директор как специалист по потустороннему миру должен был вести этот диалог.

Наконец Викинг выдохся. Он перестал метаться и прыгать, тяжело оперся на рукоять секиры и огляделся по сторонам. Нижняя часть его шлема, как у всех викингов, отсутствовала, поэтому шлем как бы висел в воздухе и только поворачивался из стороны в сторону.

— Выходите! — хрипло выдохнул он. — Я не вижу вас. Нет чести, коли кто решит напасть со спины!

— Здесь никто не собирается на тебя нападать, — примирительно произнес мессир Леонард.

Викинг мгновенно встал в боевую стойку.

— Сына морей не испугают голоса! — воскликнул он. — Выходи! Я буду драться!

— Я отпущу тебя с миром, если ты всего-навсего ответишь на несколько моих вопросов.

— Отпусти — и я расскажу все, что знаю!

Лично с моей точки зрения, надо было сперва взять с призрака какую-нибудь клятву, но мессир Леонард не стал этого делать, а просто наступил копытом на край пентаграммы, разрушая четкие линии. Свечи мигом погасли, рисунок перестал искрить, и Викинг расслабился настолько, что сдвинул шлем на затылок, еще больше обнажив пустоту на месте головы.

— А, кого я вижу! — воскликнул он. — Ты, родич козлов Тора? Какими судьбами ты очутился в этом преддверии Хеля?

— Это мой дом, — с достоинством поклонился директор.

— А как здесь оказался я?

— Это я перенес тебя.

— Ты?

— Мне надо у тебя кое-что узнать. Дело не терпит отлагательств, и, надеюсь, ты сможешь нам помочь.

— Клянусь молотом Тора — расскажу все, что знаю!

— Хорошо. — Директор уселся на пол перед Викингом. — В таком случае нам надо знать только одно — что ты видел ночью в холле школы?

Когда это было — спрашивать бесполезно. Дух Рыцаря, перелетая из доспеха в доспех и из эпохи в эпоху, всякий раз возвращался в тот самый час, когда покинул доспех. Поэтому для Викинга последним воспоминанием был именно тот почти недельной давности случай в холле, как для Гладиатора — его беседа с «императором».

— Зловещий знак, — помолчав, изрек Викинг. — В нем таилось такое зло, что даже Локи было бы не под силу его создать. Скажу больше — даже сама Хель была бы перед ним бессильна. Я испугался, увидев его. Мне показалось, что настал Час Рагнарека. Я испугался… для Викинга это позор. Мне нет прощения — и я решил никогда больше не вспоминать об этом. Но ты попросил — и я вспомнил. Что мне теперь делать? Как жить? Мне нет пути в Вальхаллу, ибо в тот час, когда увидел ЗНАК, я задумался о самоубийстве.

— В этом нет твоей вины, храбрейший из храбрых, — сказал директор. — Даже я испытал нечто подобное. Но поведай нам — видел ли ты, как появился этот ЗНАК? Не мог же он возникнуть сам по себе? Его кто-то нарисовал?

— Нарисовал? Не думаю… Как можно нарисовать смерть? Или страх? Или злобу? Нет, он появился сам… Но появился не сразу. Сперва засветилась стена. Потом ее очертания стали меняться. Камень как бы потек. Свет становился все ярче, у меня заболели глаза, я отвернулся, закрыл лицо руками, а когда решился открыть глаза, ЗНАК уже сиял на стене.

— Но кто его нанес? И вообще — происходило ли что-то перед тем, как начала светиться стена? Может быть, ты заметил какое-то движение? Или услышал какой-то звук?

Викинг поскреб себя рукавицей по шлему.

— Звук? Движение? — проворчал он. — Помню-помню. Я ведь стоял на страже. Рагнар Кожаные Штаны поставил меня в дозор, и я должен был следить, чтобы никто не подобрался близко — ведь нам пришлось заночевать на берегу. Рагнар доверял мне… Да, я слышал шаги. Кто-то тихо спускался вниз по боковой лестнице. Он шел так осторожно и шаги были такие легкие, что даже я не сразу понял, что означает этот шорох. Потом встал в засаду — а вдруг, подумал я, этот злодей замышляет напасть на спящих? Я стоял, я ждал, но… никого не увидел.

— Как так? Ты же должен был видеть!

От привидений скрыться нельзя. Они видят людей не глазами, а ощущают исходящее от них тепло. Поэтому, если тебя преследует призрак, спрятаться практически невозможно. Но, с другой стороны, убежать от него можно, затерявшись в толпе — ведь для призраков большинство людей одинаковы. Но чтобы призрак не увидел человека?

— Этот некто явно был могущественным ворлоком, ибо его окружал такой плотный магический кокон, сквозь который не в состоянии пробиться взгляд. Он прятал свою истинную личину под другой. Я даже удивился, увидев этот облик. Такого просто не может быть.

— Он принял облик другого человека?

— Да!

Мы переглянулись. Дело принимало неожиданный оборот. Спурий, единственный настоящий оборотень среди нас, занервничал.

— Это что же выходит? — воскликнул он. — Среди нас еще один оборотень? Или… или это был я?

Лилита, с которой он последнее время приятельствовал, схватила его за руку.