История войны 1813 года за независимость Германии - Модест Богданович

Вечером Наполеон в сопровождении Бертье, Сульта и Коленкура навестил своего любимца. Несчастный Дюрок, раненый в низ живота, страдал жестоко 14 часов, призывая смерть каждую минуту. Наполеон старался его утешить надеждой свидания в будущей жизни; Дюрок напомнил ему о своей дочери и сам просил его удалиться. Возвратившись к своей ставке, Наполеон долго ходил взад и вперед, погруженный в смутную думу; никто не осмеливался нарушить его безмолвие. Наконец генерал Друо приказал спросить у него: где надлежало расположить гвардейские батареи? А demain tout[58], – отвечал Наполеон8.

На следующий день утром было получено с аванпостов известие об отступлении союзников с позиции, ими занятой у Герлица. Наполеон немедленно перенес в сей город главную квартиру и оставался там около двух суток, поручив своим маршалам дальнейшее преследование союзной армии и занимаясь с прибывшим незадолго перед тем из Парижа министром иностранных дел, герцогом Бассано (Маре), дипломатической перепиской.

Еще до сражения при Бауцене Наполеон, раздосадованный двусмысленной политикой венского кабинета, решился сблизиться с императором Александром, в надежде заключить отдельный мир с Россией. Такое намерение выказывалось в депешах Наполеона к французскому послу при австрийском дворе, графу Нар-бонну, отправленных во время пребывания императора французов в Дрездене. «Венские интриги могут быть расстроены сближением Александра с Наполеоном», – писал он. Первым шагом к тому было предложение принять в главной квартире российско-прусской армии герцога Виченцского (Коленкура) для переговоров о перемирии. Выбор парламентера, удостоенного, во время пребывания его послом в Петербурге, особенной благосклонности российского монарха, обнаруживал виды Наполеона. «Ежели я должен сделать какие-либо пожертвования, – сказал он Коленкуру, – то охотнее их сделаю в пользу императора Александра, который ведет со мной открыто войну, либо в пользу короля Прусского, в коем принимает участие Россия, нежели в угождение Австрии, разорвавшей союз со мной и присваивающей себе, под предлогом посредничества, право распоряжаться делами Европы… Император Александр должен охотно воспользоваться этим случаем, чтобы отомстить блистательно за глупую диверсию австрийцев в Россию»9. 6 (18) мая, в день выезда Наполеона из Дрездена в Бауцен, Бертье послал на русские аванпосты записку, в которой спрашивал: может ли прибыть герцог Виченцский в главную квартиру российско-прусской армии?

Наполеон весьма основательно полагал, что в это лишь время он мог войти в прямые сношения с императором Александром и что после сражения, какие бы ни были последствия, нельзя было избежать посредничества Австрии, которого он опасался почти столько же, сколько явного разрыва с этой державой. Вечером 6 (18) мая он посылал несколько раз к Бертье, спрашивая, не получено ли было ответа с передовых постов. Нетерпение его явно обнаруживалось. Но ответа не было. Самая потеря сражения при Бауцене не изменила намерений российского монарха. Граф Нес-сельроде, по повелению государя, дал знать Коленкуру, что поручение, данное ему императором Наполеоном, не иначе может быть исполнено, как через посредство австрийского кабинета10. Совершенно иное влияние оказали на политику Австрии битва при Бауцене и отступление союзников в Силезию. Под влиянием страха, внушенного прежними успехами Наполеона, граф Стадион, отъявленный враг французского правительства (тогда находившийся в главной квартире союзной армии), писал начальнику штаба Бертье, что император Александр и король Прусский, обсудив мнение императора Наполеона насчет прекращения военных действий, могущего послужить к открытию переговоров о мире, изъявили согласие на все распоряжения по сему предмету и готовность послать на аванпосты офицеров, уполномоченных на заключение перемирия11.

От Герлица союзные войска выступили 11 (23) мая к реке Нейссе двумя колоннами: правая, составленная из корпуса Барклая-де-Толли и прусских корпусов Блюхера, Йорка и Клейста, под общим начальством Барклая, направилась к Бунцлау, а левая, из войск Милорадовича и русских резервов, под непосредственным начальством графа Витгенштейна, – к Левенбергу. Арьергард первой колонны состоял под начальством Чаплица и Клейста, а второй – генерал-лейтенанта графа Палена 1-го12. Главная квартира союзных монархов была переведена 11 (23) мая в Лаубан и 12 (24) мая в Левен-берг, откуда король Прусский на следующий день уехал в Бреславль.

Войска Наполеона 11 (23) мая двинулись от Герлица вслед за союзниками тремя колоннами: 4‐й и 11‐й корпуса – по направлению к Лаубану; 7‐й и 5‐й корпуса и кавалерия Латур-Мобура – по дороге к Бунцлау; 2‐й корпус Виктора, в составе одной дивизии, числом до 5000 человек, прибывший к армии от Магдебурга, и кавалерия Себастиани двигались в левой колонне на Ротенбург, направляясь к Глогау; 3‐й и 6‐й корпуса и гвардия, после растага[59] в Герлице, следовали за правой и средней колоннами к Левенбергу и Бунцлау. 12‐й корпус Удино оставался в Бауцене до 14 (26) мая, а потом выступил к Гойерсверде13.

Положение графа Витгенштейна в звании главнокомандующего союзной армией было весьма затруднительно. Под начальством его находились генералы, старшие в чине, – Барклай-де-Толли, Милорадович и Блюхер. Граф Витгенштейн принужден был сообщать им свои приказания в форме предложений; кроме того, присутствие главной квартиры монархов при армии лишало самостоятельности Витгенштейна и нередко заставляло его быть бессознательным исполнителем действий, противоречивших его собственным соображениям. Прусские генералы неохотно подчинялись ему: в письме генерала Гнейзенау к англо-ганноверскому министру графу Мюнстеру находим: «Высшее руководство армией сосредоточено в русской главной квартире. Мы в нем абсолютно не участвуем. Нас почти вовсе не слушают. Мы служим только орудиями»14. В особенности же положение графа Витгенштейна сделалось трудным со времени прибытия к армии Барклая-де-Толли, обладавшего совершенной доверенностью императора Александра. На другой день после сражения при Бауцене граф Витгенштейн просил увольнения от должности главнокомандующего15 и получил его. Главнокомандующим союзными армиями назначили Барклая-де-Толли, который был несравненно самостоятельнее своего предшественника, превосходя его сведениями и опытностью, военной и административной. Но упрекают Барклая, и не без основания, в том, что он отдалил от себя Толя как личного друга, воспитанника князя Кутузова. Начальником своего главного штаба он избрал генерал-лейтенанта Сабанеева, человека, не отличавшегося высшими военными способностями, а генерал-квартирмейстером – Дибича16. Блюхер, постоянно не сходившийся в видах и распоряжениях с графом Витгенштейном, был очень доволен его сменой. Вообще в это время, как бывает всегда при неудаче, союзники не ладили между собой. Пруссаки, ведя войну в собственной стране и потому долженствуя заботиться о продовольствии обеих союзных армий, жаловались на нерадение русского интендантства о снабжении войск жизненными припасами, побуждавшее, по словам их, наших солдат к мародерству и опустошению страны17. Подобные жалобы, поселяя раздор между войсками двух наций, ополчившихся против общего врага, нисколько не поправляли дела. Грабежи и беспорядки продолжались по-прежнему, и для прекращения их было необходимо прервать на время военные действия.