Куджо. Цикл оборотня (сборник) - Стивен Кинг

Он огляделся и увидел, что со стены над кроватью исчезли Слова от монстров. Может, Кемп взял их по какой-то странной прихоти? Но если Кемп побывал здесь, почему он не разорил и комнату Тэда, как нижние?

Тупик и Слова от монстров.

Повезла ли она «пинто» к Кэмберу? Он едва помнил их последний разговор об этом. Вроде бы она боялась Джо Кэмбера?

Нет. Не Кэмбер. Он просто раздевал ее взглядом. Она боялась пса. Как его звали?

И Тэд. Тэд с ним играл.

Он вспомнил голос Тэда, кажущийся теперь безнадежно далеким в этой пустой комнате: «Куджо… Эй, Куджо… Ку-уджо!»

И тут случилось нечто, о чем Вик до конца своих дней никому не говорил. Он услышал голос Тэда на самом деле, слабый и испуганный.

Голос доносился из шкафа.

Вик едва не вскрикнул, подпрыгнув на кровати. Дверца шкафа открылась, отбросив стол, и его сын кричал оттуда: «Кууууу…»

Тут он понял, что это не голос Тэда – он принял за него скрип ножек стула по крашеному полу. Просто шкаф открылся, и… И он увидел там чьи-то глаза, красные, горящие злобой…

Тут все исчезло. Изнутри так неожиданно открывшегося шкафа на него смотрели стеклянные глаза плюшевого мишки, сидящего на стопке одеял. Вот и все.

Сердце в его груди тяжело стучало. Он встал и подошел к шкафу. Там пахло чем-то неприятным. Может, это был всего-навсего нафталин, но…

Не будь дураком. Это же шкаф, а не пещера. Откуда здесь монстры?

Он смотрел на медведя. За ним была темнота, и в ней мог кто-то скрываться. Кто-то. Но, конечно же, там ничего не было.

– Ты напугал меня, мишка, – сказал он.

– Монстры, уходите отсюда, – отозвался медведь. Глаза его блестели. Стеклянные глаза блестели живым огнем.

– С дверью что-то не в порядке, вот и все, – продолжал Вик. Он вспотел, соленые капли скатывались по лицу, словно слезы.

– Вам нечего здесь делать, – повторил медведь.

– Что со мной? – спросил у него Вик. – Неужели я сошел с ума? Ведь так сходят с ума?

На это медведь возразил:

– Монстры, оставьте Тэда в покое!

Медведь закрыл дверь, припер ее стулом и положил на стул тяжелую стопку детских книжек. На этот раз дверь осталась закрытой. Вик стоял рядом и думал о тупиковых дорогах. По ним мало кто ездит. Все монстры живут в пещерах, или в шкафах, или в конце тупиковых дорог. Это закон природы.

Он сошел вниз и сел на ступеньки. Когда он закуривал, руки его заметно дрожали. В комнате Тэда что-то произошло. Он не был уверен в том, что видел, но что-то там произошло. Что-то.

Монстры, и псы, и шкафы, и гаражи, и тупиковые дороги.

И что со всем этим делать, учитель? Складывать? Вычитать? Умножать?

Он отбросил сигарету.

Он же верил, что это Кемп! Кемп виноват во всем. Он разгромил дом, едва не разрушил и его брак, изгадил их супружескую постель своей спермой, изгадил всю его жизнь.

Кемп. Кемп. Во всем виноват Кемп. И в холодной войне, и в озоновой дыре, и в том, что в Иране томятся американские заложники.

Какая чушь! Не все можно взвалить на Кемпа. Вот, например, история с «Клубникой» – ну при чем тут Кемп? И вряд ли Кемп виноват в том, что у «пинто» испортился клапан.

Он посмотрел на свой старый «ягуар». Нужно ехать куда-нибудь; он просто не может здесь оставаться, он сойдет с ума. Нужно ехать в Скарборо. Взять Кемпа за горло и трясти до тех пор, пока он не скажет, куда он дел Донну с Тэдом. Если только его адвокат уже прибыл.

Вик влез в машину, ощущая, как нагрелась кожа сиденья. Скорее!

Куда?

«В гараж Кэмбера», – сразу же ответил мозг.

Но это же глупо. Мэсен послал туда шерифа Баннермэна, чтобы он немедленно позвонил, если чтонибудь обнаружит, а он не позвонил, и это значит…

…что монстр сожрал его…

Ладно, но почему бы ему туда не съездить? Надо же что-то делать!

Он завел мотор и поехал по дороге номер сто семнадцать, еще не зная, поедет ли он прямо, в Скарборо, или свернет на Кленовую дорогу.

У поворота он медлил, пока кто-то не просигналил ему сзади. Потом резко свернул направо. Ничего, если он на пятнадцать минут съездит к Кэмберу. Посмотрев на часы, он увидел, что уже двадцать минут первого.

«Время пришло», – поняла Донна.

А может быть, и прошло. Помощи ждать было неоткуда. Ни один рыцарь на боевом коне не проезжал по дороге номер три. И не проедет.

Тэд умирал.

Она повторяла это хриплым шепотом, снова и снова:

– Тэд умирает.

В машине совсем не осталось воздуха. Окно с ее стороны не открывалось, а со стороны Тэда… Она пыталась его приоткрыть, но Куджо, лежавший в тени гаража, сейчас же вскочил и со всей возможной быстротой направился к машине, свирепо рыча.

Пот уже не тек по лицу Тэда. Пота больше не осталось. Кожа его была сухой и горячей; распухший язык оттопыривал верхнюю губу. Дыхание сделалось настолько слабым, что она с трудом могла его уловить. Дважды ей казалось, что он уже не дышит.

Ей самой было ненамного лучше. Металл кузова раскалился и обжигал при каждом неосторожном движении. Нога онемела, и она уже не сомневалась, что укус пса занес ей какую-то инфекцию. Может, для бешенства еще было рано – она молила Бога об этом, – но укусы опухли и покраснели.

Куджо тоже был едва жив. Казалось, он усох внутри панциря из свалявшейся и окровавленной шерсти. Глаза его уже почти не видели, но он еще всматривался ими в ненавистных людей. Он уже не пускал слюну; морда его иссохла и походила на сморщенный кусок застывшей лавы.

Старый монстр, подумала она бессвязно, еще опасен.

Сколько еще продлится этот чудовищный плен? Может, это все только сон? Нет уж, скорее сном было все, что происходило с ней до сих пор – любящие родители, школа, друзья, праздники и танцы, – а реальностью был этот вот раскаленный двор, где притаилась смерть. Старый монстр еще опасен, и ее сын умирает.

Бейсбольная бита. Вот все, что ей осталось. Бита и, если она сумеет добраться туда, что-нибудь в машине мертвого полицейского. Какое-нибудь оружие.

Она начала передвигать Тэда назад, борясь с забытьем, грозящим навалиться на нее в любой момент. Наконец он перевалился за кресла, как мешок.

Она выглянула в окно, увидела биту, лежащую в высокой траве, и открыла дверцу.

Куджо встал и медленно, нагнув голову, пошел к ней.

Когда она в последний раз вышла из «пинто», часы показывали 12.30.

Вик свернул на дорогу номер три как раз в это время. Он ехал быстро, чтобы после Кэмбера успеть еще и в Скарборо, что находилось за пятьдесят миль. Как только он решил ехать сперва к Кэмберу, он начал мысленно ругать себя за этот выбор. Никогда еще он не чувствовал себя таким беспомощным.