В зоне риска - Виви Тейт

и не рискнула нажать. Жалость заиграла. Я заставлю всё же его выстрелить. И сам направлю в кого.

Не знаю, что точно мной руководило, месть, злоба, отчаяние или алкоголь. Но я выстрелил. Я стрелял до тех пор, пока были патроны. Я не считал, много было звуков. Они все были будто в другой прострации, я смутно помню всё, даже момент приближения к Демиду у входа. Меня никто не пытался остановить и обезвредить. Видать мужик, с оружием в руках вселяет страх в прохожих.

У любого есть право выбора. Либо бороться, либо смириться со своей участью. Для меня это борьба. Пусть такая кровавая и страшная, но я борюсь до конца. Страх искажает восприятие действительности. Для меня это не больше, как помутнение реальности, после сна которого я очнусь и не смогу вернуться к прежней жизни.

Я испортил то последнее, что у меня было. Я потерял свободу и человеческий облик, гонявшись за мечтой, которая ускользала от меня на постоянной основе.

Глава 44

Демид

Первое, что я вижу, когда открываю глаза — потолок. Белый, старый, посередине пятно непотного происхождения, наверное, протекает угол.

Моя голова, тяжёлая как сталь. Я ничего не могу понять, все плывёт перед глазами. Туман, не даёт разглядеть чётко картинку, окружающую меня. А самое главное, я могу вздохнуть полной грудью. Меня сдавливает боль и бинты, затянутые в тугой узел намертво сильно.

Не сумев справиться, я закрываю глаза обратно и пытаюсь услышать звуки. Понять голова. Все тщетно. Пустота. Я будто в аду.

— Он в очень тяжёлом состоянии. Операция длилась восемь часов. — Слышу незнакомый голос. Понимаю, что в больнице. Хоть какая-то информация в голове. Прокручиваю события дня. Матвей нёс какую-то чушь. Я даже не понимал половину слов, не воспринимал и не вникал. А потом, как острые лезвия меня пронзила острая боль во всем теле. Первая была грудная клетка, а дальше боль утихла, уже не так кололо. Первый выстрел оказался самый колючий.

Я не знаю кто ломится ко мне в палату.

Любопытство взяло вверх, но я понимаю, что не могу пошевелить конечностями, не могу произнести и слова. Я словно овощ, лежу здесь и не могу произнести ни звука. Даже сейчас, находясь между жизнью и смертью, я думаю не как выбраться, а о тебе Алиса Солнцева. Я даже сейчас осознаю, что сейчас ты в большей опасности, чем никогда. Я не могу защитить тебя, не могу встать на твою защиту, не могу уберечь. Я в не игры, Лиса. Если наш роман — игра, то мы оба проиграли.

— Как там наш пациент? — в палату заходит девушка, судя по голосу достаточно молодая. Что толку открывать глаза, я все равно даже поздороваться не в состоянии. У меня словно язык онемел. Или может все настолько серьёзно, и я теперь буду в таком состоянии всегда? Продолжаю лежать, притворяясь спящим.

— Уже несколько дней прошло. Пора бы уже и очнуться, — вздыхает та, проверяя и обрабатывая повязки на моем теле. Боль, как после катка, который проехался по мне несколько раз туда и обратно. Но я терплю, не подав никакой реакции.

«Так, несколько дней» — оцениваю мысленно. Я в отключке очень долго. Где Алиса, что с ней? Почему за это время она так и не явилась сюда? Столько вопросов, кто бы дал ответы.

После ухода медицинской сестры, открываю глаза и смотрю по сторонам. Никаких следов, что кто-то меня навещал, ни яблок, ни апельсинов и даже записки нет. Ничего.

Несколько дней я продолжаю жить в этом состоянии, глаза открыты, когда я один, закрыты, когда приходит медицинский персонал.

— Я хочу его видеть. Мне нужно знать его состояние, — мольба Ники не даёт мне провалиться в сон снова. Эта особа пробьётся куда угодно. С ней точно покоя не будет.

— Он ещё не приходил в себя, — медсестры не пускают девушку ко мне. Да нам и не о чем говорить. Это не тот посетитель, которого я очень хочу видеть.

— Я выведу его из сна! — угрожает Вероника и вламывается ко мне, не обращая внимание ни на кого. Да, перед ней точно нет закрытых дверей. Ника выбьет любую, если она будет закрыта.

— Привет Демид, — я чувствую её взгляд на клеточном уровне, но не подаю никакого вида, что слышу. Единственное, что мне сейчас нужно, тишина и покой. Ника сейчас действует на нервы. Но она продолжает стоять и оценивать меня, ситуацию и всё вокруг.

— И долго ты будешь отдыхать? — не унимается она. — Я просто с ним поговорю, — останавливает та врача, поднимая руку, тем самым говоря: «Стоп!». Я чувствую взмах той самой руки, так как это движение было настолько резким и быстрым, что я ощутил на себе дуновение ветра.

— Вы не должны здесь быть, — выпроваживает её словами, но дойти побаивается. Мне невольно даже хочется улыбнутся, но я держу невозмутимое лицо.

— Вы же понимаете, что я не уйду. Может я сделаю лучше, чем сейчас, — поворачивает кисть в мою сторону. Я чувствую каждый вздох и каждое движением взглядом, смотрящих на мою персону.

— У вас пять минут. Не знаю, что вы скажите, но время пошло, — быстро тараторит мужчина и выходит, уступая упорству блондинки.

— И долго ты будешь тут лежать, прохлаждаться? — начинает Ника свой монолог. Я устал, я овощ, я больше не хочу ничего. Все кончено. Возможно, в таком состоянии я останусь навсегда. Зачем я ей понадобился?

— Ты что, действительно в отключке? — подходит вплотную к моему лицу девушка, пытаясь разглядеть подвох.

— Ладно. Можно я просто поговорю с тобой. Мне это нужно! — садится рядом на край кушетки. Чувствует сейчас будет исповедь. Не хочу знать какая она несчастная и какой я плохой со всех сторон, что втянул её в эту игру.

— Прости, — слышу еле слышно начало и уже готовлюсь к речи. Хорошо, что через пять минут она уйдёт, но время уже играет не в мою пользу, будто останавливаясь. Но это слово было неожиданно, даже для меня. Таких слов из Ники точно никогда не вылетало, вот таких искренних, а не просто чтобы сгладить ситуацию или разговор, который пошёл не по плану.

— Позволь каждой ошибке дать тебе этот жизненный урок: каждый закат — это начало яркого и большого рассвета. Красиво ведь сказано. Я в книжке вычитала. Я совершила эту ошибку и мне расплачиваться за неё, но я осознала и простила себя. Я хочу все исправить. Я понимаю, что предала, что я не должна вообще приходить и тогда я