Подозреваемый - Дин Кунц

В салоне стало душно. Митчу хотелось опустить стекло.

Комплекция у лейтенанта Таггарта была, как у Митча, но теперь он вроде бы стал больше Энсона. Митч чувствовал, что ему не хватает места, что его зажали в углу.

– Митч, вы уверены в том, что в тот момент разговаривали с вашей женой?

На самом деле он разговаривал с похитителями, и теперь выходило, что, солгав, он набросил себе на шею петлю, которую сейчас Таггарт и затягивал.

– Да, я разговаривал по телефону с Холли.

– Как я вас понял, она позвонила вам, чтобы сказать, что из-за мигрени пораньше уходит домой.

– Совершенно верно.

– И вы разговаривали с ней по телефону в тот момент, когда застрелили Остина.

– Да.

– Это произошло в одиннадцать сорок три. Вы сказали, что это произошло в одиннадцать сорок три.

– Я посмотрел на часы сразу после выстрела.

– Но Нэнси Фарасенд говорит мне, что миссис Рафферти вчера совсем не выходила на работу, потому что позвонила рано утром и предупредила об этом.

Митч не ответил. Он уже чувствовал затянувшуюся петлю.

– И миссис Фарасенд говорит, что вы позвонили ей вчера днем между четвертью и половиной первого.

Салон «Хонды» вдруг сжался до размеров багажника «Крайслера».

– В тот момент вы еще находились на месте преступления, дожидаясь, пока я задам вам вопросы, которые могли у меня возникнуть. Ваш помощник, мистер Барнс, продолжал сажать цветы. Вы помните?

После паузы Митч спросил:

– Помню что?

– Что вы оставались на месте преступления, – сухо ответил Таггарт.

– Помню. Конечно.

– Мисс Фарасенд говорит, что вы, позвонив между четвертью и половиной первого, попросили передать трубку вашей жене.

– У нее отменная память.

– Вот я и не могу понять, почему вы позвонили в риелторскую контору и попросили передать трубку вашей жене через сорок пять минут после того, как, согласно вашим собственным показаниям, ваша жена уже позвонила вам, чтобы сказать, что она пораньше уходит с работы из-за мигрени.

Ветер продолжал раскачивать «Хонду».

Митч уставился на приборный щиток, не зная, что и делать.

– Митч?

– Что?

– Посмотрите на меня.

С неохотой он встретился с детективом взглядом.

На этот раз взгляд Таггарта не пронзал насквозь, не пытался прочитать мысли, как раньше. Наоборот, в нем читалось сочувствие, такому взгляду хотелось довериться.

– Митч, где ваша жена?

Митч вспомнил проулок, каким он был прошлым вечером, залитый алым светом заката, и дворового кота с ярко-зелеными глазами, и как кот, это ему, конечно, показалось, вдруг превратился в птицу.

Тогда он позволил себе надеяться. Его надеждой был Энсон, и надежда эта оказалась ложной.

Теперь небо напоминало замерзшую синеву, они словно находились под ледяным куполом, который позаимствовал цвет у океана, простирающегося на западе.

Дворовый кот давно ушел, птица улетела, ничто живое не двигалось. Резкий солнечный свет, как ножом, очерчивал тени.

– Где ваша жена? – повторил Таггарт.

Деньги лежали в багажнике автомобиля. Время и место обмена определились. Часы отсчитывали оставшиеся минуты. До этого он со всем справлялся сам, выдержал все испытания, подобрался так близко к цели.

Он не только узнал о существовании Зла, зла с большой буквы, но смог куда яснее и отчетливее увидеть мир, в котором жил. Увидел таинственное предназначение там, где раньше видел только живность и растения.

Если все имело цель, то эта встреча, возможно, говорила о том, что ему не следовало игнорировать этого настойчивого детектива.

«В богатстве и бедности. В болезни и добром здравии. Любить, уважать и лелеять. Пока смерть не разлучит нас».

Обеты лежали на нем. Он дал слово их выполнять. Никто Холли ничего такого не обещал. Только он. Ее муж.

Никто не стал бы убивать ради нее, умирать ради нее. Лелеять – означало делать все, что только возможно, ради благополучия и счастья второй своей половины, поддерживать, оберегать и защищать ее.

Возможно, эта встреча с Таггартом состоялась с тем, чтобы предупредить: для защиты Холли он сделал все, что мог; дать знать, что остальное ему уже не под силу.

– Митч, где ваша жена?

– За кого вы меня принимаете?

– В каком смысле? – спросил Таггарт.

– Во всех смыслах. Какое у вас обо мне сложилось впечатление?

– Люди говорят, что вы – человек честный и прямой.

– Я спросил: что думаете вы?

– Раньше я вас не знал. Но у вас железный характер, и вы очень расчетливы.

– Всегда я таким не был.

– Никто не может. Через неделю вы сломаетесь. И вы изменились.

– Вы же знакомы со мной только один день.

– И вы уже изменились.

– Я – не плохой человек. Наверное, все плохие люди так говорят.

– Не столь прямо.

В небе, достаточно высоко, чтобы его не достал ветер, достаточно высоко, чтобы не отбрасывать тень на проулок, с юга на север летел сверкающий в лучах солнца самолет. В этот момент опасности мир, казалось, сжался до размеров автомобильного салона, но получалось, что мир вовсе и не сжался, и число маршрутов между двумя разными местами было бесконечным.

– Прежде чем я скажу вам, где Холли, я хочу, чтобы вы мне кое-что пообещали.

– Я всего лишь коп. И не могу идти на сделки.

– Так вы думаете, что я навредил ей?

– Нет, просто объясняю, что к чему.

– Дело в том, что у нас мало времени. И обещание мне нужно следующее. Когда вы узнаете, в чем дело, вы будете действовать быстро, не теряя драгоценные минуты на выяснение подробностей.

– Дьявол таится в подробностях, Митч.

– Когда вы все узнаете, то поймете, где дьявол. Но времени так мало, что я не могу позволить себе тратить его на полицейских бюрократов.

– Я всего лишь коп. И могу обещать только одно – сделаю все, что в моих силах.

Митч глубоко вдохнул. Выдохнул. Сказал:

– Холли похитили. Ее готовы отдать за выкуп.

Таггарт вытаращился на него:

– Я что-то упустил?

– Они хотят два миллиона долларов или ее убьют.

– Вы – садовник.

– Как будто я этого не знаю.