Пятнадцать часов - Митчел Сканлон

Зиберс вложил нож обратно в ножны и быстрым шагом направился в сторону Булавена. Избрав путь мимо одного особенно большого завала из туш орков, он боковым зрением уловил движение каких-то теней и сразу понял, что напоролся на банду гретчинов, рыщущих по пустоши в поисках целых конечностей. Зиберс вскинул лазган и, пока гретчины стояли в замешательстве, выстрелил, поразив в грудь ближайшую к нему тварь. Он тут же снова нажал на спусковой крючок и, выпустив с полдюжины лазерных лучей, подстрелил еще двух гретчей, чем обратил в бегство остальных. Продолжив свой путь, Зиберс вновь ускорил шаг, но тут услышал у себя за спиной энергичные шаги, хлюпающие по грязи, которые сопровождались приглушенным урчанием моторов. Обернувшись, он разглядел во тьме возвышающуюся над ним грозную тень и понял, что день, которого он боялся все эти месяцы, наконец настал.

Удача, на которую он так рассчитывал, в эту ночь все же закончилась…

— Отходим! Повторяю: отходим! — надрывно прокричал в наушнике голос Давира, когда Ларн уже слышал звук выстрелов и ему казалось, что вокруг него разверзается ад. — Всем назад! В траншеи!

Затерянный во тьме, но все еще предоставленный самому себе, Ларн повернулся, чтобы двинуться туда, где, как ему казалось, должны были находиться позиции людей. Неожиданно он увидел, как где-то далеко справа выстрелы лазгана прорезали темноту чередой белых трасс.

— Помогите! — услышал он в своем передатчике полный страха и боли крик Зиберса. — О Император, он схватил меня!.. Кто-нибудь… помогите!

Не зная, что делать, Ларн на краткий миг будто прирос к земле. Однако затем, когда крики Зиберса в его наушнике переросли в один нечленораздельный вопль, он все же принял решение. Выбрав направление, откуда только что сверкнули лазерные лучи, юноша бросился бежать, порой спотыкаясь и перепрыгивая через трупы орков, которыми был усеян весь его путь, пока он сломя голову несся на помощь товарищу. Разглядев впереди две неясные, сливающиеся во тьме фигуры, Ларн подбежал ближе, как оказалось, лишь для того, чтобы стать свидетелем ужасной сцены. Он увидел, как Зиберс с распоротым животом и вываливающимися оттуда кишками отчаянно машет руками, подергиваясь в бессмысленных конвульсиях, а огромный орк, одной рукой держа несчастного как марионетку, другой, орудуя жужжащим цепным мечом, продолжает терзать его плоть. Отбросив затем тело Зиберса как тряпичную куклу, орк повернулся и, увидев Ларна, сделал несколько шагов в его сторону.

На огромном туловище чудовища был повязан забрызганный кровью фартук, а поверх его правого глаза был закреплен окуляр с сильной линзой. Заметив в звериных чертах ужасного монстра любопытство, Ларн тотчас понял, что перед ним, должно быть, один из тех хирургов, о которых ему рассказывал Учитель. Инстинктивно вскинув лазган, Ларн выстрелил, чтобы не допустить его приближения. Первый заряд ушел в сторону и поразил одну из туш, лежащих на земле за спиной чудовища. Поправив прицел, Ларн выстрелил снова и попал монстру в брюхо. Затем еще — теперь в грудь. Снова — на этот раз в плечо. Снова! После попадания в лицо лазерный луч на мгновение вспыхнул ярче, поскольку прожег линзу в окуляре. Однако, сорвав с себя расплавленный прибор и не обращая внимания на выжженную глазницу, теперь уже слепой на один глаз орк продолжал идти на Ларна, сколько бы тот в него ни стрелял. Казалось, его ничем не остановить — монстр был так же привычен к собственной боли, как и к предсмертным мучениям своих жертв. Цепной меч становился все ближе и ближе, а завывание его было столь же яростным, сколь яростным было желание его владельца опробовать режущую кромку на теле гвардейца.

И тут спасение, в которое уже не верилось, пришло с совсем неожиданной стороны. Словно из ниоткуда, из темноты за спиной орка появился Зиберс. Ларн видел, как с диким криком тот запрыгнул монстру на спину и обеими руками схватил его за шею. У Зиберса была ужасная рана, и, когда чудовище попыталось его с себя стащить, из распоротого живота несчастного клубком вывалились кишки, которые тут же размотались и стали отвратительно волочиться за ним по земле. Глядя на Ларна, в безумии, порожденном болью, Зиберс вдруг улыбнулся и, издав сумасшедший, кровожадный рев, торжествующе поднял над головой руку. Увидев, как сверкнули на его пальцах с полдюжины колец, Ларн понял, что безумец, должно быть, вырвал чеку из каждой гранаты, что висели у него на поясе.

Как только Зиберс с орком исчезли в сверкании и грохоте взрывов, ударная волна повалила Ларна на спину, а когда он, шатаясь, поднялся, то обнаружил, что плотность стрельбы вокруг многократно возросла. Просторы нейтральной полосы будто ожили от рассекающих воздух пуль, поскольку орки, теперь уже окончательно проснувшись и не найдя себе цели, стали палить наугад со всех своих позиций. Бросив последний взгляд на место взрыва и убедившись, что для Зиберса все равно уже ничего не сделать, Ларн повернулся и в надежде найти укрытие побежал в сторону своих позиций… Но, как оказалось, для того только, чтобы упасть, не сделав и десятка шагов, даже не поняв сперва, что его подстрелили.

Солнце медленно поднималось на востоке, и рассвет своими первыми красными лучами, как пальцами, стянул пелену тьмы с мрачных и грозных очертаний Брушерока на горизонте. Оставаясь лежать на нейтральной полосе, на том самом месте, где он упал, получив ранение, Ларн поднял глаза и, глядя на светлеющее небо, подумал, что, вообще-то, ему следовало бы опасаться солнца. Ведь чем интенсивнее свет, тем скорее орки смогут засечь его со своих позиций. Но если прежде такая перспектива вселила бы в него тревогу, а возможно, и ужас, то теперь подобные переживания его покинули навсегда. Наоборот, лежа на спине и созерцая восход, Ларн пребывал в состоянии полного покоя. Он наблюдал за небом и был сейчас всем доволен.

«Я продержался пятнадцать часов, — подумал он, лишь к рассвету сумев ответить себе на вопрос, который мучил его всю ночь. — Теперь уже даже больше, раз восходит солнце. И этим я доказал, что все они были не правы. Я опроверг статистику. Я выжил в этом проклятом месте. Я прошел испытание. Теперь оркам меня не убить, ведь законы, которые управляют этим чудовищным городом, не позволят им сделать это».

Убежденный, что судьба решила в его пользу и что теперь только вопрос времени, когда кто-то придет ему на выручку, Ларн устроился поудобнее и стал ждать. Весь его страх прошел. С ним ушло ощущение одиночества, а затем беспокойство и отчаяние — их место заняло все усиливающееся чувство безмятежности и покоя.

За последние пятнадцать часов он столкнулся с худшим, что мог предложить ему этот страшный город. Но теперь все кончилось, и он навсегда от этого свободен. Свободен от сомнений. Свободен от тревог. Свободен от всех своих страхов. Он даже больше не ощущал холод. Ему было хорошо и тепло. Он прекрасно себя чувствовал. Он ведь продержался свои пятнадцать часов! Он выдержал! Он доказал себе и остальным! Это место больше не сможет ему навредить. При этой последней счастливой мысли Ларн улыбнулся, спокойно закрыл глаза и погрузился в глубокий сон. Последние обрывки мыслей, как срываемые ветром сухие листья, один за другим стали покидать его сознание, и внутренняя беседа, которая никогда не умолкала у него в голове, теперь постепенно затихла. Умиротворенный, он в последний раз вздохнул, и сердце, бившееся все медленнее, наконец остановилось.