Полутона - Сарина Боуэн

– Удачная шутка, детка.

Нора бросает на меня косой взгляд. Но я отворачиваюсь.

* * *

Четыре часа спустя мы подъезжаем к отелю, и все выходят из автобуса, кроме Генри.

– Бронь на твое имя, – говорит он Фредерику.

– А куда собрался Генри? – спрашиваю я.

– Мы немного задержались с разгрузкой, – говорит Фредерик, не утруждая себя объяснениями, что это значит.

– Bonjour, – приветствует нас дворецкий. Сложно понять то, что всего несколько часов езды на север – и все вокруг уже говорят по-французски.

– Добрый день, – говорит мой отец девушке на ресепшене. – Бронь на имя Рикс.

– Oui, – говорит она, быстро печатая что-то. Все наблюдают за ней, а она хмурится, глядя в экран.

Я вижу, как Нора забегает в комнату с надписью Femmes. Она выходит пару минут спустя, а нам до сих пор не готовы выдать ключи. Менеджер подскочил, чтобы помочь девушке за компьютером, и Нора кладет локоть на стойку, вслушиваясь в их спешный французский.

– Excusez-moi, – вклинивается Нора через минуту. – Le nom est R-I–C-K-S, ne Riche.

– Ah, merci! – восклицает менеджер.

Еще через минуту шесть забронированных номеров найдены.

– Полагаю, они не твои фанаты, дорогой, – говорит Нора ему через плечо, а остальные члены группы таращатся на нее.

– Гляньте-ка, – говорит Эрни. – Фредди повысил планку. Сначала умный ребенок, а теперь девушка, говорящая по-французски. Я боюсь за свое рабочее место.

– Поверь, – говорит Нора. – Это редкий случай, когда мое дорогое образование пригодилось. Я еще могу быть полезна в немецком.

– Правда? Не знал, что ты говоришь по-немецки, – говорит мой отец.

Этот день можно скромно назвать: «Все в восторге от Норы».

* * *

Мой номер примыкает к номеру Фредерика и Норы. Даже закрыв дверь, чтобы переодеться, я слышу приглушенные голоса по ту сторону.

Фредерик напевает себе под нос, разогреваясь. Затем он прерывается, чтобы сказать:

– Черт, ты выглядишь так сексуально в этом. Как я должен сдерживаться?

– Просто держи обе руки на гитаре, ковбой.

Я захожу в ванную и включаю воду на максимум.

В конце концов отец стучит в дверь между комнатами.

– Рейчел, Генри говорит, начало через полчаса. Пора выдвигаться. – Это место просто через дорогу.

Я открываю дверь.

– Иду.

Он кладет что-то мне в руку, два маленьких пластиковых шарика с трубочками в них.

– Что это?

– Беруши. Тебе они понадобятся, если собираешься быть рядом со мной.

– Серьезно?

– Не хочу повредить твой слух. Я тоже их ношу.

У Норы точно такая же пара:

– Мы будем как инопланетяне.

– Еще вам пригодится это. – Он дает каждой из нас шнурок с пропуском.

– Спасибо, – говорю я так беззаботно, как только могу. На нем написано «ГРУППА». Завтра он окажется на моей полке с сокровищами.

Мы переходим улицу, где у заднего входа в концертный зал стоит Генри, притопывая.

– Пошли, – говорит он, ведя нас внутрь и по коридору. Мы проходим зеленую комнату. На последней двери написано: «СЦЕНА». И неожиданно я стою за кулисами огромного зала, ревущая толпа, заняты все места.

Пока технари перед началом шоу разбираются с инструментами Фредерика, Генри расхаживает, как ягуар в зоопарке.

– Дамы, вы останетесь здесь или хотите сесть? – спрашивает он у нас с Норой.

– Я останусь здесь. Если можно, – говорю я.

– Я тоже, – и Нора.

– Кто-нибудь, принесите Норе стул, – говорит Фредерик, еще раз настраивая гитару.

Генри приносит два.

– Три минуты, – сообщает он.

Молодой парень ходит по сцене, прилаживая кабель к гитаре Фредерика. В колонках играет Springsteen. Когда я осторожно выглядываю из-за занавеса, то вижу толпу. Столько людей, что кажется, рядов бесконечное количество. А Фредерик назвал это маленьким концертом.

Смотрю на отца, он выглядит совершенно спокойным. Он передает свою гитару Генри, который выходит на сцену и кладет ее на подставку. Фредерик опускает руки на плечи Норы, его большие пальцы касаются ее щек.

Нора выглядит смущенной.

– Что мне полагается сказать? Ни пуха ни пера? К черту? Удачи?

Его рука обнимает ее за талию.

– У меня уже есть удача.

Я отворачиваюсь, пока он целует ее шею.

В зале и на сцене свет тускнеет.

Теплая рука опускается на мое плечо, рука Эрни. Затем Фредерик говорит:

– Вперед.

Генри кричит что-то в свой микрофон.

Из колонок разносится объявление:

– Поприветствуем Фредди Рикса!

Отец проходит мимо меня, свет на сцене придает его волосам рыжий оттенок, когда он выходит. Толпа ликует при виде него, он уверенно шагает к центру сцены. Их дикие вопли пугают меня, это словно любовное цунами, поглощающее его.

Он перекидывает ремень гитары через голову и машет зрителям, Эрни и остальные занимают свои места позади него. Отец кладет руку на инструмент и начинает играть «Наблюдая под дождем».

Я так долго ждала этого момента. Забываю обо всем остальном. Из-за кулис вижу только его профиль. Между куплетами он смотрит в нашу сторону и улыбается.

На Нору, скорее всего.

Однако когда он поет, не думаю об этом. Я знаю это его выражение лица во время песни «Рая больше нет» – глаза закрыты, когда он берет высокие ноты.

Я обожаю наблюдать за ним за работой. И это и правда работа. По его лицу бежит пот. Его пальцы не останавливаются, а песни все не кончаются. Я вижу толпу, раскачивающуюся перед ним в такт музыке.

Хотела бы я знать, каково это: делать что-то так хорошо, что тысячи людей стоят перед тобой, ловя каждое твое слово. Волшебно.

Когда он наконец желает толпе спокойной ночи, они хлопают и топают ногами, пока он не выходит на сцену на бис. Теперь, когда все почти закончилось, я вспоминаю, что надо достать телефон и сделать размазанный снимок со своего места за сценой.

В конце концов занавес опускается. И после этого все уже не так весело.

На сцене начинается вечеринка, и я не знаю, что мне делать. Фредерика окружили с поздравлениями, а мне не хочется общаться с незнакомцами. Я устала от шоу и не хочу болтать.

Парень в зеленой футболке с надписью «Сотрудник» приносит мне пиво. Он пытается поговорить со мной с сильным французским акцентом. Обычно я считаю пиво отвратительным. Но у этого отличный плюс – оно обжигающе холодное. Я пью и слушаю о работе парня. Понимаю около трети того, что он говорит.