Вознесение - Лиз Дженсен

Она явно стоит на грани чего-то. Радуется обретенной свободе — свободе, которая позволяет ей…

— Нет, спасибо. Ты бы не слишком налегала на сахар.

Снова меняю положение тела. Без коляски мне неуютно. Бетани по-прежнему стоит прямо надо мной, сжимая и разжимая изуродованные ладони.

— Эй. У меня кончики пальцев покалывает.

— Это называется боль. Совершенно нормальное явление. Может, присядешь?

— Чуешь близость моря? — спрашивает она и, спрыгнув со стола, подходит к окну. Такое ощущение, как будто ей все время нужно двигаться. — Оно дышит нам в спину. Чувствуешь его дыхание? А запах? Пора уносить ноги подальше от побережья. — Раздвигает жалюзи еще немного — сквозь прорези льется солнечный свет, и можно разглядеть дорогу за окном, яркий ландшафт, теплицу, белые лопасти ветряка. — Хижина в горах, вот что нам нужно. Вот куда бы я перебралась, хотя и пропустила бы весь спектакль. Мне нужен электрошок, Немочь. Сможешь устроить мне сеанс прямо здесь?

Пока она говорила, на дороге появилась серая машина. С тоскливым страхом думаю о том, кто окажется внутри. Из-за теплицы выходит Кристин Йонсдоттир и, сунув телефон в карман, направляется к входной двери. Она чем-то встревожена. А может, просто задумалась. Интересно, что она почувствовала, увидев меня. Стройная фигурка останавливается на пороге и оборачивается: должно быть, услышала звук мотора.

— А вот и наш герой-любовник, — мурлычет Бетани, проследив за моим взглядом.

Пытаюсь отвести глаза — тщетно.

Притормозив, он паркует машину. Выходит. Выражение, с каким исландка на него смотрит, ни с чем не спутаешь. Когда-то и мое лицо вот так же светилось. А сердце тоже…

Глядя на обнявшуюся парочку, моргаю и с трудом сглатываю.

Трахаются как кролики, — сообщает Бетани будничным тоном.

Наконец они отстраняются друг от друга. Кристин Йонсдоттир показывает на дом и взволнованно что-то рассказывает. Нечто заставившее его сначала обрадоваться, а потом тревожно нахмурить брови.

— Посмотри на них. Он с нее глаз не сводит. — Искоса на меня поглядывая, Бетани снова запрокидывает голову и засовывает в рот очередную лакричную полоску. — А как она стонет! И оргазмы у нее прям-таки бесконечные. — Прервавшись, Бетани смотрит на меня, оценивая эффект. — А он тоже хорош. Рычит, как лев. Да, Немочь? — ухмыляется она.

Отрываю взгляд от окна и зажмуриваюсь, пытаясь остановить поток воспоминаний. Даже не голая — освежеванная, я лечу в пустоту.

— Кофе, — объявляет Нед, внося маленький поднос. — Колумбийский. Фрейзер сказал, вы только такой и пьете, вот я и запасся. Вижу, конфеты ты уже нашла, Бетани. Погоди, у вас тут все в порядке?

Нет! — рвется у меня с языка. Ради всего святого, увези меня отсюда, пока я не умерла.

— Да мы тут секс обсуждали, — радостно сообщает Бетани. — Кто с кем и как.

В ответ на непонимающий взгляд Неда заставляю себя уклончиво пожать плечами. Но Бетани уже понесло.

— А ты, Нед, часто дрочишь? — Его лицо напрягается, под щетиной перекатывается мускул. Бетани с ухмылкой продолжает: — Наверное, скучаешь по своему дружку. Бывшему. Видишь ли, Немочь, по его виду, может, и не скажешь, но наш приятель Нед любит подставлять задницу.

Тут она бросает на него победоносный взгляд, а я смущенно краснею. Конечно. Могла бы и сама догадаться. Глядя, как дергается его кадык и ходит челюсть — будто он что-то жует, — я чувствую прилив жалости. Нед ставит поднос и начинает разливать кофе.

— Что-то я не припомню, Бетани, чтобы я делился с тобой подробностями своей личной жизни.

— Зачем? Я и так все увидела. Есть у меня такой неприятный талант. Да, Немочь?

Нед вопросительно косится на меня. Качаю головой. Удивительно, и как этого раньше не случилось?

На улице, прямо под окном, слышны тихие, оживленные голоса Фрейзера Мелвиля и Кристин Йонсдоттир. Нужно срочно отсюда бежать. Бетани, мгновенно почуяв мою нервозность, быстрым движением разворачивает мое пустое кресло и отпихивает его в сторону. Неслышно проехавшись по всей комнате, оно застывает у двери.

В ответ на мой взгляд Нед послушно подкатывает кресло к другой стороне шезлонга и ставит его так, чтобы я могла положить на него руку. Голоса под окном смолкли. Из коридора доносится звук приближающихся шагов. Кто-то из них направляется к нам — один. Дверь открывается, но поднять глаза я не в силах. Я и так знаю, кому принадлежит заслонившая весь проем тень.

— Габриэль! Слава богу, ты здесь! Значит, план все-таки сработал! — взволнованно восклицает он, не подозревая, какие бури бушуют в этих стенах. — Привет, Бетани. Привет, Нед.

Отпиваю глоток кофе, спрятавшись за чашкой и пытаясь растянуть эту крошечную отсрочку.

— Я тут как раз о вас с Кристин рассказывала, — сообщает Бетани и улыбается так широко, что видно черный язык. Вылитая горгулья. — Но раз ты теперь здесь, передаю слово тебе.

В тот день, когда она сунула вилку в сеть, — почему, почему она не умерла?

Вспыхнув, искоса смотрю в его сторону. Заметив выражение моего лица, физик застывает как вкопанный. Его улыбка испаряется.

Бетани театрально вздыхает:

— Берегись, Фрейзер! Она здорово на тебя зла. Можешь и по яйцам схлопотать. Пока!

Довольная собой, она хватает конфеты, бежит к двери и, нырнув под руку физика, исчезает.

Напротив меня, поглощенный своими мрачными думами, молча потягивает кофе Нед. Наши с физиком взгляды встречаются, и я вижу зеленый осколок. Нет, я не поддамся. Как бы мне хотелось оказаться сейчас в коляске, но если я начну пересаживаться, то покажу свою слабость. Бетани права. Я застряла.

— Габриэль, — тихо окликает они делает еще несколько шагов — никак собрался меня обнять? — но, увидев, как я отодвигаюсь подальше, медлит и со вздохом опускается в кресло рядом с моим шезлонгом. Слишком большой, слишком близко. Меня мучительно тянет к нему, за что я себя презираю.

— Тебя держали в неведении ради твоей же безопасности. — В его мягком голосе проскальзывает вызов.

— Ври больше. — И потом, мрачно думаю я, дело-то не в ваших секретах.

— Это правда, — вступается Нед подливая мне кофе. Я резко вдыхаю. В крови разливается желчь. — Я понимаю вашу обиду. Поймите и вы: Фрейзер боялся, что вас выгонят с работы и что у вас возникнет куча проблем — и личных, и профессиональных. Мы хотели как лучше.

— Ну работу, скажем, я и так потеряла.

— Черт! — восклицает физик. — Прости меня, Габриэль. Это я во всем виноват.

— Можешь меня поздравить. — Отпиваю еще глоток. Хороший кофе, крепкий и бодрящий. — Я пополнила ряды безработных.

— Если Бетани права, это, наверное, и не важно? По большому счету? — говорит Нед. Наверное, он искренне верит, будто меня это утешит.