Глядящие из темноты - Максим Голицын

Тем не менее отворить дверь — что было бы не так-то просто, поскольку ни ручки, ни засова на ней не было, — он даже и не пытался. Даже не пытался толкнуть ее. Просто растекся по поверхности, точно плоть вдруг превратилась в ртуть.

— Это не рай! — заорал Леон, отдирая менестреля от стены. — Это обман! Один сплошной обман! Он лжет тебе, твой голос… Там ничего нет… лишь холод и мрак…

Леон уже не чувствовал рук — пальцы занемели в мертвящем холоде, сочившемся по ту сторону стены. Почему Айльф ничего такого не чувствует?

— Пойдем, — настаивал он.

Тут только он сообразил, что вокруг почти темно — пламя факела удалялось все дальше и дальше. Черт, неужели остальные не замечают, что они отстали? Нет, ушли — медленно, но не замедляя шаг. В трепещущем остаточном свете Леон вдруг увидел, как резьба на верной панели стремительно покрывается инеем. Иней все нарастал, сливаясь в ледяные кристаллы, в причудливые стеклянные розы, осыпающиеся от его дыхания.

Неожиданно Айльф отпрянул, точно невидимый магнит там, за стеной, кто-то отключил, и одурело потряс головой.

— Я… как я здесь оказался?

— Неважно, — устало сказал Леон, по-прежнему удерживая юношу за плечо и подталкивая его по направлению к удаляющимся спутникам. — Пошли скорее. Не оглядываясь, он торопливо двинулся по коридору. Пламя факела уже скрывалось за углом.

— Эй! — крикнул он, и эхо вновь метнулось от стены к стене, шурша невидимыми крыльями.

Три фигуры, черные на фоне мутного ореола света, продолжали двигаться дальше. Никто даже не обернулся.

— Эй! Погодите!

— Не нужно кричать, сударь, — тихонько сказал Айльф. — Это уже не они. Они ушли дальше. Очень далеко.

«Господи, — подумал Леон, — да он обезумел».

— Да шевелись же ты! Иначе они действительно уйдут очень далеко. Стены коридора обтекали их, точно мутная вода, кое-где уже начиная отсвечивать яркой голубизной, точно вспыхивающая на солнце грудка сизаря. Черные фигуры приблизились — они не прибавили, но и не убавили шага. Примас, шедший последним, обернулся на звук шагов. Лицо у него было бледным, почти прозрачным.

— Почему вы нас не подождали? — задыхаясь, спросил Леон. — Я же кричал!

Никто не ответил. Спутники шли молча, сосредоточенно опустив головы.

— Сударь, — Айльф отчаянно тянул Леона за рукав, — сударь, не надо!

— Берг!

Берг обернулся — лицо у него было таким же бледным и невыразительным, как у примаса.

— Ты…

У Леона внезапно пересохло в горле. Впереди, далеко-далеко, маячило еще одно туманное пятно… точно свет факела.

— Сударь… скорее, — выдохнул Айльф.

И, по-прежнему не выпуская рукав Леона, рванулся вперед. Пробегая, толкнул маркграфа — тот пошатнулся, но не обернулся и не упал — по-прежнему продолжал идти, механически передвигая ноги.

Волна холода и липкого смрада окутала Леона. Зажав ладонью нос, он ринулся вслед за Айльфом, оставив позади мерно шагающие фигуры.

— Леон… — сказал ему в спину Берг.

Голос был глухой, невнятный, точно говоривший изо всех сил заставлял работать одеревеневшие лицевые мышцы.

Айльф несся вперед, не разбирая дороги. Леон бежал за ним. Позади мерно топало нечто — с ужасающей синхронностью поднимая и опуская ноги.

Туманное пятно впереди приблизилось, разрослось и превратилось в дрожащий язычок пламени. Теперь в его свете Леон уже мог различить все те же три фигуры. Берг, который шел впереди, услышав нарастающий за спиной топот, замедлил шаг и остановился.

— Погоди, — сказал он недоуменно, — это как же? Когда вы успели отстать?

Тут только Леон сообразил, что он все еще зажимает рот и нос ладонью. Он отнял руку от лица и судорожно вдохнул прохладный воздух подземелья. Каким-то странным образом он одновременно ухитрялся пахнуть и плесенью, и сухой пылью веков — но не более того.

— Что значит — когда? — Леон подозрительно поглядел на Берга, но это вроде бы действительно был Берг. — Это вы ушли вперед! Не стали нас дожидаться.

— Леон, да вы же все время шли с нами. Я несколько раз оглядывался, проверял, не потерялся ли кто. Потом вдруг смотрю — вас нет. А потом услышал топот — несетесь из-за угла, как будто за вами гонится призрак.

— Гонится… Берг… там сзади… нас преследуют ваши двойники.

— Что?

— Я принял их за вас. И потому не торопился. Берг обернулся, напряженно вглядываясь в глубь коридора.

— Где ты их видел?

Лишь теперь отважился обернуться и Леон. Светлое пятно, маячившее позади призрачным отражением первого факела, погасло. Сзади по пятам двигалась молчаливая, непроницаемая тьма.

— Их больше нет. Надеюсь.

«Может, этим просто не нужен свет факела, — подумал он. — Они так и бредут в темноте, следом за нами, мерно передвигая ноги, слепо натыкаясь на стены, — порождения тьмы, еще более страшные, чем сама породившая их тьма».

— Леон, — смущенно сказал Берг, — а ты уверен, что тебе не примерещилось?

— Тебе же примерещилось, что я иду вместе с остальными, — огрызнулся Леон.

— В общем, да… — неохотно признался Берг, — вы держались чуть позади, и я вас плохо видел, но считать до пяти я еще способен… Значит, ты утверждаешь, что это был не ты? А кто же?

— Не знаю… Когда мы догнали вас, этих уже не было. Я видел только вас троих.

— Что там произошло? Что вас задержало?

— Не знаю… — повторил Леон, покачав головой. — Я не уверен… Что-то очень странное.

Берг вздохнул.

— Нам нельзя разлучаться ни на минуту.

— Сам знаю. Так уж получилось.

«Как будто это от нас зависит», — подумал он. На какой-то момент страшное подозрение закралось ему в душу: да, эти очень похожи, совсем похожи, но вдруг это тоже не они… не Берг. Та подделка была совсем грубой, но эта могла быть гораздо тоньше. Как отличить? Голова шла кругом. Он резко шагнул вперед, отстранив Берга, и, сощурившись, стал вглядываться в темноту — не маячит ли где-то там, вдали, еще одно световое пятно…

— Ты что? — удивился Берг.

Леон промолчал, искоса наблюдая за остальными. Спутники его двигались нормально — неровным, тяжелым шагом усталых людей, и от них не несло липкой мертвечиной и тяжким, безглазым холодом, и все-таки ему было не по себе — словно какая-то мысль, какая-то очевидная истина вдруг ускользнула от него, и он тщетно напрягал память, пытаясь вспомнить, что же это было. «Если это не они… не настоящие они… или, что еще хуже, — если это не настоящие мы… Господи, да что же это я… Я ж совсем помешался!» Стены коридора вокруг мерцали и вспыхивали, точно море поутру. «Должно быть, та ловушка, — подумал он, — та, с плитой, была единственной человеческой ловушкой. Все остальное, что тут происходит или может произойти, не имеет к людям никакого отношения. Потому что, если бы это было порождение человеческих рук и ума, я бы сумел сориентироваться хоть как-то… понять хоть что-то… Потому что все, на что способен человеческий мозг, какими бы страшными ни были его горячечные порождения, — все оно узнаваемо и доступно пониманию. Будь оно и вправду так, не шел бы я сейчас, точно в бреду, со своими спутниками, гадая, настоящие они или поддельные… Это они, — думал он, заворожено наблюдая за игрой света в бирюзе и пурпype стен, — это те, в которых не верит Берг, о которых не говорят остальные… Стоило опуститься на несколько метров под землю, и мы попали в их мир, и он оказался огромен и непостижим. Жалкие уродцы, не выносящие солнечного света, зловредная пародия на человеческий облик? Нет — это всего лишь их тень, карикатура, призванная отвести глаза жителям поверхности, извращенное чувство юмора неведомых созданий, невидимых человеческому глазу, но могущественных и величественных. Неудивительно, что аборигены их так боятся!»