Британия глазами русского - Владимир Дмитриевич Осипов
Шрифт:
Интервал:
В лондонском Сити, в директоратах крупнейших промышленных компаний стали пересматривать свое отношение как к самому Вильсону и его кабинету, так и к такому явлению, как пребывание лейбористов у власти вообще. Улавливая «веяния в верхах», лондонская «Таймс» подала речь Вильсона в Брайтоне на ежегодной конференции лейбористов (29 сентября - 3 октября) под заголовком «Лейбористы могут повернуть дело к лучшему для Британии» и отвела ей полполосы. Программная речь лидера тори Эдварда Хита на конференции консерваторов была изложена той же «Таймс» в 150 - 160 строк. Конечно, консервативная пресса не прочь вернуть к власти партию тори, но и лейбористский кабинет Вильсона для нее сейчас «не так уж плох, как то казалось совсем недавно».
Эта перемена представляется мне одной из важнейших и многозначащих для современной политической жизни Британии и вот почему.
Сравнительно несложно объяснить сдвиг в настроениях британских избирателей, зафиксированный последними опросами института Харриса. Временно - и не по собственной воле - сняв с повестки дня подготовленное им еще в начале прошлого года антизабастовочное законодательство (так называемую «белую книгу» Барбары Касл), правительство Вильсона вернуло себе поддержку значительной части тред-юнионов, что и восстановило обычное для последних лет равновесие в избирательном корпусе Британии, где исход выборов, как бы драматично он ни выражался распределением мест в палате общин, определяется в конечном счете лишь колебаниями среди «кочующих избирателей», составляющих в общей сложности около 10 - 12 процентов от общего числа голосующих.
Словом, эти два комплекса взаимоотношений лейбористской партии - с собственными последователями и с избирателями вообще - вещи устоявшиеся и для анализа нетрудные. Взаимоотношения же лейбористской партии, ее руководства с господствующими классами Британии, да и не только Британии, - нечто более сложное и причин тому несколько. Во-первых, сама партия лейбористов возникла как парламентская группа британских тред-юнионов, то есть как противовес и антипод двум господствовавшим тогда, в начале века, партиям земельной и финансовой аристократии и промышленной буржуазии - либералам и консерваторам. Лейбористская партия была оппозиционна им как по своей сути, так и по массовой базе, ибо ее основу составляют на правах коллективных членов организованные в тред-юнионы британские рабочие. Лейбористы до сих пор именуют себя социалистами, а знаменитый 4-й пункт о национализации командных высот в экономике и сейчас еще сохраняется в партийном уставе, несмотря на все попытки - последним это безуспешно пробовал сделать покойный Хью Гейтскелл - убрать его.
Но и это еще не все. Сами лидеры лейбористской партии, за редкими исключениями,- - выходцы либо из рабочей среды, либо из так называемых «низких средних слоев» - интеллигенции, мелких буржуа и пр. Они не связаны пуповиной с «истэблишментом», как «естественно», самим происхождением своим связаны с ним консерваторы. Лидеры лейбористов в лучшем случае воспитанники так называемых «грэммар скулз» - общественных гимназий. Выпускники привилегированных закрытых школ среди них - единицы. Для лидеров же тори школы Итона, Харроу, Винчестера - норма. Члены правительства консерваторов - свои люди и для несменяемого чиновничьего аппарата в департаментах Уайтхолла - квартала министерств, и в финансовых кругах Сити, в адмиралтействе и в армии (они, разумеется, прошли школу королевской гвардии), в кругах промышленников и в мощном юридическом корпусе.
Лейбористские же лидеры на «свойские», естественно, отношения и связи в этих сферах претендовать не могут.
И все это - не тонкость, не нюанс, интересный лишь для знатоков, но фактор, игравший весьма и весьма серьезную роль и в политической жизни самой Британии и в ее отношениях с зарубежными странами. Лондонские журналисты говорили мне летом прошлого года, что одна из причин, по которым между Лондоном и Вашингтоном нет еще «окончательной договоренности» относительно британской политики «к востоку от Суэца», заключается в том, что в Вашингтоне «лейбористам не верят», что им еще приходится доказывать свою лояльность, в чем у консерваторов нужды нет.
Похоже, однако, что вот этот комплекс взаимоотношений между руководством лейбористской партии и британским «истэблишментом» претерпевает в настоящее время принципиальные изменения, изменения в том смысле, что лейбористские лидеры получают признание в качестве вполне приемлемой для господствующих классов политической силы. Это трудно доказать какими-то наглядными и весомыми фактами, но выявление этих новых взаимоотношений может почувствовать, видимо, каждый, кто следит за происходящим на Британских островах. Вот, к примеру, выдержки из статьи «Лейбористы в одеянии тори», с которой выступил еще несколько месяцев назад Перегрин Уорсторн, обозреватель архиконсервативной «Санди телеграф», один из самых правых - и откровенных - журналистов в Лондоне, располагающий отличными контактами в британских верхах.
«Большинство людей в наше время не ждут от политиков обещаний перемен по той простой причине, что они инстинктивно понимают - и вполне обоснованно, - что перемены и так надвигаются достаточно быстро, и их можно оставить на волю другим агентам нововведений - технологии, науке, моде, молодежи, телевидению, коммерческой конкуренции; короче - на волю - откуп - «духу времени». Что они действительно ждут от политиков, так это какого-то уверения, что давлению перемен не будет позволено выйти из-под контроля или так революционизировать эти острова, что они окажутся в конце концов неузнаваемыми для туземцев. Если в этом именно и состоит современный вызов искусству политики, то какая же из партий способна лучше на него ответить? Как тори, я хотел бы сказать: «Конечдо, консервативная!»
Но, по мнению Уорсторна, консерваторы утратили эту свою способность в настоящее время, ибо «ассоциировали себя в представлениях публики с таким социальным типом, который весьма далек от вселяющего уверенность образа»… Возьмите - с другой стороны - две ведущие фигуры национального калибра - мистера Вильсона и мистера Каллагэна. Могут ли два других человека по своему характеру, внешнему виду, манере говорить, по своему классовому происхождению, словом, во всем, лучше символизировать такого рода консерватизм с маленькой буквы «к»?!
Можно, разумеется, оспорить отправную посылку Уорсторна относительно настороженности большинства населения к переменам: она,
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!