Они написали убийство - Светлана Алешина

— И что же? Летом прикажешь хрен на полку, что ли, класть? — с нагловатой улыбкой пошутил Виктор.

— Эх, ты, а еще интеллигент называется! — посетовала Катя, хотя грубая шутка Лохмана ей понравилась.

— Хватит воспринимать меня как интеллигента, талантливого музыканта, друга, в конце концов! Сколько можно, уже давно пора заметить во мне мужчину! — воскликнул он, продолжив исследования Катиных ног своей рукой.

— Хватит пудрить мне мозги! — повысила голос Катя, встав со стула. — Давай говори, куда на самом деле поехал Боря.

— Не сейчас, Катюша, не сейчас… — Дыхание Лохмана стало прерывистым и тяжелым.

Он тоже встал и приблизился к ней. Положив одну руку ей на плечо, другой он стал ласкать ее волосы. Немного погодя нежно поцеловал в щеку, и тут он почувствовал, что победа близка. Катя как-то обмякла, и ее жесткость стала исчезать. Необходимо было развивать успех.

Лохман осторожно забрался рукой под ее маечку и спустя некоторое время своими тонкими, сильными пальцами легонько коснулся ее сосков. Катя закрыла глаза и откинула голову будто для поцелуя.

— Пойдем туда, — прошептал он, указывая на большую двуспальную кровать.

Он попытался поднять ее на руки, но тут внезапно она очнулась.

— Пока не скажешь, ничего между нами не будет, — безапелляционно заявила она.

Лохман тяжело вздохнул, снова сел и налил себе еще одну стопку водки.

— Катя, ты знакома с женщиной по имени Арина Борисова?

Он не торопясь выпил и закусил, выдерживая таким образом паузу, и задал этот вопрос, глядя Кате прямо в глаза.

— Да, — удивленно ответила та. — Она работает в «Глобусе» — одной из фирм нашего консорциума.

— Ты, наверное, не в курсе, что она сегодня тоже уехала в командировку, и тоже в Москву…

— Что? — Катя нахмурилась. — Нет, не в курсе. А что, ты с ней тоже знаком? Скажи еще, что они с Борисом… Ты что такое говоришь?

Она произносила эти фразы совершенно потерянным голосом. Было видно, что она потрясена намеками Лохмана и своим предположением.

— Да, Катя… Да… А что такого? — спокойно отреагировал Виктор. — Ты помнишь, как он пил прошедшей зимой? Ты помнишь, как ты мне постоянно звонила и удивлялась, что он не у меня? Еще говорила о том, чтобы я прекратил врать… Но врал-то как раз не я.

Удальцова дрожащими руками взяла сигарету и закурила.

— Он проводил свободное время именно с ней, — уже более спокойно продолжил Лохман. — Ты помнишь, что он даже забросил работу, ты еще жаловалась, что вы потеряли кучу денег. Ты сваливала все на водочку, но я тебе скажу, что не одна она была тому виной. Было и еще кое-что. И это кое-что зовется Ариной Борисовой.

— Так… Короче, Лохман, мне все ясно. Ты выдумал эту историю, чтобы соблазнить меня… Мне все понятно, — Катя почти с ненавистью посмотрела на него.

Виктор с трудом удержался от того, чтобы не выругаться. Настолько реакция Кати была, с его точки зрения, неадекватной.

— Они уже очень давно являются любовниками, — заявил он. — По крайней мере, были до мая этого года.

— До того как он прекратил пить? — решила уточнить Удальцова.

— Совершенно верно… А потом он стал примерным семьянином, а Арину подобрал я.

— То есть? — нахмурилась Катя.

— Мы с ней спим, — пояснил Лохман.

— Что-о? — Глаза Удальцовой округлились.

— Да, Арина Борисова — моя любовница. По крайней мере, была таковой до сегодняшнего дня.

Лохман оглушил стакан «отвертки» и закурил.

— Но так меня обманывать я не позволю! — с апломбом заявил он.

— Они уехали в командировку вместе? — Катин голос задрожал.

— Я не верю в совпадения, — сухо отозвался Лохман.

— И поэтому ты решил переключиться на меня? — после некоторой паузы спросила Удальцова.

— Катя, ты не понимаешь…

— А что тут понимать? Скажи, Витя, ты это не придумал? — в ее голосе прозвучала надежда на то, что Лохман все-таки разыгрывает ее. — Ведь у него же просто на это не было времени… Да и вообще… Арина, хоть я ее и никогда не любила… Но она вроде была влюблена в другого нашего сотрудника, некоего Харламова…

Катя совсем растерялась и начала нести все подряд, что имело и не имело отношение к делу.

— Скорее всего твоя неприязнь к ней возникла на подсознательном уровне, — тоном уверенного в себе психолога произнес Лохман. — Ты интуитивно догадывалась обо всем, просто боялась себе в этом признаться.

Он произносил слова проникновенным, участливым тоном, пытаясь убедить Катю в своей правоте.

— Возможно… Но она никак не показывала этого, — растерянно продолжила Катя. — Она… Это невероятно!

— Арина — умная женщина. — Ведьма она! Ведьма! — Удальцова стукнула кулаком по столу и удрученно покачала головой. — Она ведь сама мне говорила, что ведьма, а я не верила.

— Ну и зря, — цинично заметил Лохман, отправляя в рот очередной кусок мяса.

Он готовился к главному событию вечера, и ему необходимо было не оплошать, войти в силу и предстать перед Катей во всей мужской мощи.

— И что же, ты совершенно в этом уверен? — продолжила Катя со слабой надеждой получить отрицательный ответ.

— Катенька, какие еще доказательства могут быть, если они делали это в моей квартире!

— Что-о? — глаза ее округлились. — И ты молчал! Ну, ты и сволочь, Лохман!

— Фомин вообще-то мой друг, — лукаво блеснув глазами, патетически воскликнул Виктор. — Вернее, был до того момента, когда я увлекся Ариной…

Он выдержал паузу.

— Но сейчас я понял, что жестоко ошибался. Арина — красавица, но она порочная женщина. Сейчас главная для меня женщина — это ты!

В другое время и в другой ситуации Катя бы скорчила скептическую мину и выдала бы что-нибудь типа: «Ой, Витя, не надо только мне лапшу на уши вешать, ты что, за дуру полную меня принимаешь?» Но теперь, когда вся правда неожиданно, с шокирующей наготой вскрылась перед ней, она могла лишь сдерживать яростное дыхание и душить в себе слезы. Ей было больно, пожалуй, как еще никогда ранее. Она любила своего непутевого алкоголика-мужа, который обладал каким-то самобытным природным обаянием. Она верила в то, что он никогда не сможет ей изменить. Он внушил ей, что у него так устроен организм — детородный орган обладает способностью увеличиваться в размерах, только когда он видит ее грудь, прекрасно сохранившуюся для тридцатишестилетней женщины.

Лохман внимательно наблюдал за состоянием Кати. Ему было жалко ее, эту честную и открытую женщину. Он желал ее сейчас, он готов был прижать ее к себе и утешить. В конце концов, они оба были пострадавшими сторонами в этой истории. Именно их обманывали и выставляли дураками.