Жмурки с любовью - Ольга Герр

— Папа тоже тебя подставил?

— Можно и так сказать. Поначалу я жутко на него разозлилась, а потом поняла: он поступил так, потому что любит меня. Он в прямом смысле был готов на все, чтобы заполучить меня. Женщине это должно льстить.

— Ты пугаешь меня. Что папа такого сделал?

— Он лишил меня лучшей в жизни роли.

— Папа? Ты уверена?

— Он сам признался.

— Но как?

— Заплатил режиссеру, чтобы он взял другую актрису, — пояснила Антония. — Получи я ту роль, не вышла бы за него замуж. И не потому, что не любила. Тогда театр стоял для меня на первом месте.

— Не думаю, что это благородный поступок, — пробормотала я.

— Он и не был таким. Но, когда борешься за счастье, благородство не всегда уместно. Сама я бы еще не скоро осознала, что театр лишь иллюзия жизни, а мне нужно большее. Благодаря поступку твоего отца я вышла за него замуж и прожила три самых счастливых года в своей жизни. Единственное, о чем жалею, что он покинул нас так скоро. Страшно не быть обманутой, Лина, страшно пройти мимо истинной любви и не заметить ее.

В словах Антонии звучала неподдельная тоска. И почему я раньше не видела, как сильно она любила папу? Выдумала, будто она вышла замуж по расчету и их брак фикция. Отцу, между прочим, в год свадьбы с Антонией было всего пятьдесят лет. У них вполне могла возникнуть и любовь, и страсть.

— Спроси себя, Лина, была ли ты счастлива с мужем? Если да, то какая разница, что привело к этому счастью? К тому моменту, когда твой отец признался, мы уже год состояли в браке, — добавила Антония. — Я была счастлива и не скучала по сцене. Это помогло мне простить его.

— То есть я просто рано узнала правду, — сделала я вывод из ее слов. — Ты это хотела сказать?

— Я всего лишь рассказала тебе свою историю, — пожала она плечами.

Я кивнула. По крайней мере, я уже не плакала. Выходит, чего-то ее история да стоила.

За дверью послышался телефонный звонок. Ни я, ни Антония не встали с кресел. Если надо, Джарвис принесет телефон. Так и случилось – дворецкий вошел в гостиную с аппаратом на подносе. Длинный шнур волочился следом.

— Вас спрашивает капитан Картр, мисс Марблек, — склонился дворецкий ко мне.

Я поморщилась. Не хочу ни с кем общаться. Тем более с мужчиной. В последние дни от них сплошные неприятности. С Магнусом и то умудрилась поссориться.

— Он говорит – дело исключительной важности, — добавил Джарвис.

Вряд ли Эрланд сказал прямо так, но я покорно взяла трубку. Вдруг и правда что-то стряслось.

— Линелла у аппарата, — мой голос звучал безупречно, не догадаешься, что пару минут назад я рыдала навзрыд.

— Слушай внимательно, повторять не буду, — а вот голос Эрланда был полон напряжения, и я невольно подобралась. — Вечером на Пристанище состоится облава. Агнесса сдала босса. Маг-полиция уже тайно окружила здание.

У меня было столько вопросов: почему Агнесса так поступила, как, зачем. И что значит «сдала»? Сделала то, о чем меня просил капитан – сказала, когда мистер Никто будет в Пристанище? А еще меня интересовало, с какой стати Эрланд предупредил об облаве. Но я так ничего и не спросила – капитан повесил трубку.

Я просидела еще минуту, прижимая к уху пикающую трубку, словно гудки могли подсказать, что мне делать.

— Что-то случилось? — нахмурилась Антония.

Лишь услышав ее голос, я вернула трубку на поднос и отпустила Джарвиса. Чуть за ним закрылась дверь, рассказала все мачехе.

— Как мне быть? — спросила у нее совет. — Оставить все как есть?

— Почему нет? Ты же его ненавидишь. Какое тебе дело до его проблем?

Как я раньше не замечала, с каким великолепным манипулятором живу под одной крышей. То-то папа не мог отказать просьбам Антонии. Я считала его слабохарактерным, но теперь поняла: это не он был слабый, это у мачехи стальная хватка. Никакая она не наивная и не глупая. Это лишь удобная маска.

— Я не хочу, чтобы его арестовывали, — призналась, прежде всего, самой себе.

— Разумеется, не хочешь, — кивнула Антония. — Ты его любишь.

— С чего ты взяла?

— Ты сама сказала это, когда плакала. Раз пять или шесть, я не считала.

Я закусила нижнюю губу. Мистер Никто поступил отвратительно, но заслужил ли он за это сожжение на костре? Даже будучи глубоко обиженной на него, я не была в этом уверена.

— Я убью мужа, — заявила, вскакивая на ноги, — но сперва спасу.

Я люблю мужа – это факт. И если предупрежу об облаве, то не ради него, а ради себя. Потому что не смогу жить, зная, что обрекла любимого на смерть.

Я выбежала в холл – к телефону. Некогда звать Джарвиса и ждать, пока он его принесет. Набрав номер Пристанища, снова слушала гудки. На этот раз длинные.

Антония шла вслед за мной:

— Ну что? — поинтересовалась она.

— Не отвечают, — развела я руками.

— Наверное, линия перерезана.

— Значит, я должна поехать туда, — бросив трубку, я повернулась к двери.

— Стоять! — мачеха схватила меня сзади за юбку. — Ты не можешь просто так туда заявиться. Если здание окружено маг-полицией, внутрь тебе не попасть.

— Что же делать? — я совсем растерялась.

— Устроим спектакль, — улыбнулась Антония. — Я все-таки актриса.

* * *

— Никого не видно, — Монк уже полчаса, не отрываясь, смотрел в окно, аж глаза слезились, но признаков того, что Пристанище окружено, он не видел.

— Маг-полиция знает свое дело, — откликнулся босс. — Наверняка уже взяли здание в плотное кольцо. Мимо них не пройти.

— В голове не укладывается: как Агнесса могла так с нами поступить? — возмутился Монк, наверное, раз в сотый.

— Не с вами, а со мной, — поправил его босс. — Она заменила мне сестру, которой я лишился в детстве. Я слишком многое ей прощал, ведь мы столько пережили вместе. Вчера она пришла ко мне, предлагала бежать с ней из Ганны, а когда я отказал, пригрозила сдать маг-полиции. Не верится, что у нее хватило на это духа.

Монк покачал головой. Агнесса была чересчур эмоциональной. Сперва делала, потом думала.

— Как быть с эвакуацией? — поинтересовался он у босса.

— Пусть люди воспользуются тоннелем. Он ведет прямиком к пристани. Ступай с ними, организуешь процесс.

— А вы? — Монк отвернулся от окна, чтобы взглянуть на мужчину в кожаном кресле.

— Я остаюсь, — заявил он.

— По-моему, очевидно, что она не придет, — осторожно произнес адвокат. — Нет смысла рисковать.