Эльфийская песнь - Элейн Каннингем

А пока менестрель достал из поясной сумки сложенный в несколько раз лист бумаги с наброском Моргаллы, сделанным с Данилы еще в Глубоководье. Тогда архимаг доверил его Вину. Хелбен понимал, что его племянник еще не был готов взглянуть на себя проницательными глазами дворфа.

Вин вышел на полянку под дубом. Данила был полностью поглощен музыкой – он играл и пел, прикрыв свои серые глаза.

– Невзирая на все, что произошло, несмотря на все доводы, что ты приводишь сам себе, ты еще не веришь, что можешь овладеть эльфийской магией, – тихо проговорил эльф, прерывая пение.

Арфист замолк и подскочил от неожиданности. Вин протянул ему набросок.

– Возможно, ты поверишь мнению Моргаллы, если не веришь себе.

Данила всмотрелся в рисунок. Обычно Моргалла полагалась на несколько самых красноречивых, выдающихся деталей, чтобы выразить свою точку зрения, но этот портрет был выполнен в строгой реалистической манере и с необычайной точностью. Моргалла изобразила его в одежде для путешествия – неприметной, но удобной. Посадка головы говорила о благородном происхождении юноши, странствующего инкогнито. В уголках его губ притаились смешинки, но глаза смотрели серьезно, даже немного печально. Он играл на лютне, но хоровод звезд и планет вокруг свидетельствовал не только о музыке, но и о волшебстве. Что удивительно, Моргалле удалось изобразить человека, полностью контролирующего свои способности и примирившегося с внутренними противоречиями. Под рисунком имелась краткая подпись:

«Бард».

– Магия живет в музыке и еще в сердце барда. Леди дворф ошиблась в выборе инструмента, – сказал Вин, указывая на лежащую рядом арфу. – Но я уверен, она не ошиблась во всех остальных деталях.

Данила ничего не ответил, и некоторое время спустя эльф добавил:

– Уже поздно. Тебе надо отдохнуть, на рассвете мы отправляемся в Глубоководье.

Накануне дня Летнего Солнцестояния Хелбен Арунсун поднялся задолго до рассвета. В ожидании своего племянника архимаг беспокойно мерил шагами расстояние от замка до окружающей его стены. За день до этого Данила восстановил содержание свитка по памяти и оставил копию в замке. Всю ночь Хелбен изучал загадочный текст, но лишь Лаэраль удалось распознать в нем зашифрованную песню-чары эльфийской магии. Леди волшебница была одной из немногих желанных гостей на Эвермите и хорошо изучила традиции и обычаи эльфов. Хелбен же никогда не обращал особого внимания на такой род магии, поскольку в его пальцах не было музыки, а в голосе и того меньше. Лаэраль тоже не была музыкантом, и ни один из двух волшебников не изучал эльфийскую магию.

Таким образом, задача снять заклятие неотвратимо ложилась на плечи Данилы. Был ли его племянник к этому готов, Хелбен не знал. Его собственных познаний в музыке для разрешения загадок было недостаточно, не мог он и в полной мере оценить усилия Вина и Данилы.

– Доброе утро, дядя!

Архимаг резко повернулся. Перед ним с беззаботной улыбкой на лице стоял племянник, и на его плече висела довольно потрепанная лира. Рядом с ним стояли Вин и Моргалла. Хелбен рассеянно заметил, что волшебное перемещение нелегко далось дворфу – одной рукой с побелевшими от напряжения костяшками пальцев девушка сжимала копье, а второй не менее напряженно вцепилась в локоть эльфа,

– Ну, вот вы и добрались! – воскликнул архимаг, безуспешно стараясь скрыть облегчение под маской равнодушия.

– Как и всегда, ты вполне реально оцениваешь то, что очевидно, – насмешливо бросил Данила. – Дядя, клянусь богами, не запах ли это моих любимых сладких рулетиков доносится с кухни?

– Овсянка, – рассеянно поправил его Хелбен, направляясь к башне. – Добро пожаловать, проходите скорее.

– При таком-то гостеприимном приеме? – фыркнул Данила. – Мне что-то не хочется. Если б я знал, что нас ждет овсянка, я бы сразу выбрал местом назначения кондитерскую Акреига.

– Пока вы завтракаете, мы сможем обсудить заклинание, – продолжал архимаг, не обращая внимания на насмешки племянника.

Данила придержал девушку-дворфа за локоть.

– Моргалла, что ты скажешь на то, чтобы позавтракать хорошим ломтем жареной оленины и кружкой эля? Неподалеку от тренировочных полей есть гостиница, где понимают, что такое гостеприимство, и подают приличные завтраки. Их фирменным лакомством считается пирог с малиной, но миндальные кексы ничуть не хуже.

– Добавь еще пару кружек эля и можешь считать, что ты меня уговорил.

– Решено!

Моргалла, наконец, выпустила локоть Вина, и они с Данилой направились к черной гранитной стене. Стараясь не привлекать ничьего внимания, эльф потер локоть, чтобы размять затекшие мышцы.

Архимаг растерянно посмотрел на удалявшегося племянника.

– Ты несерьезно относишься к делу!

– Очень серьезно. Даже сам удивляюсь, – легкомысленно ответил юноша, обернувшись на ходу. – Вин сам все расскажет тебе об эльфийской магии, а нам нужна арфа Жаворонок. Осталось всего два дня, так что я иду ее искать. По горячему следу, как говорится. Сразу после завтрака.

Едва успев договорить, Данила подтолкнул Моргаллу к стене, и оба они вышли в город.

– Что теперь? – спросил Хелбен, качая головой.

– Из текста пергамента следует, что «лорд падет на Поле Триумфа». Молодой бард, вне всякого сомнения, сейчас направляется к полю турниров в поисках дополнительных улик, которые могли привести его к эльфийской арфе, – негромко пояснил Вин.

Архимаг столкнулся с уверенным взглядом больших зеленых глаз.

– Молодой бард, вот как? Так набросок Моргаллы соответствует истине?

– Во всяком случае, стрела попала близко к цели.

Хелбен помолчал, оценивая слова эльфа.

– Понимаю, – вздохнул он немного погодя. – Что ж, значит, это дело решенное.

– Какой бы путь ни выбрал твой племянник, он оправдает доверие, – уверенно произнес Вин. – Он многому научился, обладает прекрасной памятью и удивительной способностью сосредоточиваться. Могу лишь предположить, что его познания в магии ничуть не хуже.

– Хотелось бы, – мрачно ответил архимаг. – Волшебник он или нет, но ему придется преодолеть все слои этого заклинания. Ну а теперь расскажи мне об эльфийской магии, о которой толковал мой мальчик.

* * *

Утреннее солнце косыми лучами осветило предместья Глубоководья, и редко стоящие оштукатуренные дома стали похожи на стайку белых голубок. Наступил канун Летнего Солнцестояния, в это время сады и огороды должны были отяжелеть от фруктов и светиться пышной зеленью лета. С высоты полета на спине аспери Гарнет видела лишь скудную растительность. Однако некоторые деревья все же выстояли, несмотря на ее заклинания. Это было свидетельство упрямого стремления к выживанию в Северных Землях. Немногочисленные фермеры на груженых повозках направлялись в сторону Глубоководья, чтобы продать свои продукты на городских рынках.