История русской водки от полугара до наших дней - Борис Родионов

«…подобная дефиниция не выдерживает лингвистически корректной критики. Безусловно, лексема водка может обладать и уменьшительным значением, точнее сопровождаться экспрессией ласкательности, например, в форме водочка. Эти семантические особенности приобретаются вполне традиционным способом деривации, но не от корня вод, — а от осложнённой первоначально суффиксом — к- формы вод-к (а), т. е.: вод-к (а)/вод-очк (а) (фонематически.[к] 1.[а1чк]). Перед.[к] беглая.[a1+ч] действительно создают деминутивность. По законам русского словообразования уменьшительная форма от вод-а — вод (и) — чк (а), а от вод-к (а) — вод (о) — чк (а), которые оформлены разными гласными и и о. В словаре В. Даля встречаем даже деминутивную форму от водка — водонька. Очевидно, что водка образована не по модели репа — репка, душа — душка»[152]

Другими словами, автор-лингвист утверждает, что в русском языке слова «вода» и «водка» имеют разные корни. В одном случае «вод», в другом — «водк», что, с его точки зрения, находит подтверждение в морфологии, т. е. в анализе способов построения слов, содержащих либо один, либо другой корень.

Еще один популярный вариант чисто русского происхождения слова предложен проф. П. Я. Черных, который высказал предположение, что

«…слово водка по происхождению есть производное не от вода.[… м. б., странное значение „уменьшительности“ здесь вторичное?!], а от водить, вести (ср. проводка, сводка и т. д.)»[[42]

В то же время теория П. Я. Черных внутренне противоречива, так как далее следует такое рассуждение: «Однако водка уже в XVII в. стало связываться с водой и получило значение „хлебное вино“ (м. б., по его прозрачности, бесцветности?). Возможно, что известную роль сыграла при этом и латинское aqua vitae — фигуральное наименование (буквально „вода жизни“) крепкого алкогольного напитка»[42]

Словом, лингвист хоть и является сторонником исконно русского происхождения слова «водка», некоторые несостыковки им ясно ощущаются — отсюда обилие предположений, например «м. б., странное значение „уменьшительности“ здесь вторичное?!».

Так же выводит «водку» от глагола «водить» и Борис Синюков, автор статьи «Русь, водка, гои и изгои»[176]

«Мне не очень нравится слово водка, и не потому, что она наше всероссийское горе, это само собой, а потому, что она сразу же ассоциируется с водой, а ассоциироваться они не должны. Вода — это чистота в нашем русском представлении, где такое ее изобилие. А водка — это грязь как в моем, так и в народном, надеюсь, представлении. Она хороша только пока пьяный, и когда выпить хочется. В остальное время она нечисть. Чистота и нечисть соседствовать не могут.»

Так откуда же произошло это слово?. …Осталось опять обратиться к Далю:

«Водить, вести или весть, водка (женск.), водь (муж.), вождь, водец, водца, водырь. Водило, на чем водят зверя, цепь, привязь, повод. Водкий — приживчивый. Водко — плавно, непорывисто». И немного ниже: «Водла — важность, водлый — важный».

«Я сразу же подумал, как же я не догадался раньше? Как же сам Владимир Иванович не догадался и отправил водку черт знает куда? Я ведь прекрасно знаю, что в России и ныне-то нет дорог, потому что они искони передвигались по рекам, по пляжам, бурлаки от этого пошли. Я прекрасно знаю, что историки врут, когда говорят, что были какие-то передвижения поперек рек, только волоки от реки к реке — Ламский, вологодский (волок, волока, волога, волочага, волокнистый, володка и еще целая куча слов). Поэтому не водка питьевая произошла от воды, а водка в смысле водец, водырь, водило, проводка, показывание пути — произошли от воды. А куда же ведет водка, которую пьют? Известно, куда, к послушанию, ибо больше не дадут, если будешь себя вести (опять водка) плохо»[176]

Вместе с тем существуют версии, в соответствии с которыми слово «водка» является заимствованием. Так, уже упомянутый В. Е. Моисеенко утверждает следующее:

«Среди современных славистов бытует мнение о том, что не русское слово водка, а польское wodka представляет собой сохранившуюся до наших дней „усечённую“ первую часть дословного переложения латинского aquavitae. (Напомним, что aquavitae в дословном переводе означает „вода жизни“. — Прим. авт.). Будучи фактологически корректным, оно не вызывает возражения, как не вызывают принципиальных возражений и утверждения некоторых исследователей о том, что именно польское слово wodka представляет собой не только первичную „усечённую“ кальку лат. aquavitae, но также является непосредственным образцом прямого лексического заимствования, проявившего себя на русской почве в форме водка»[152]

И там же:

«При более детальном рассмотрении оказывается, что русское по всем своим формальным показателям слово „водка“ с трудом вписывается в формальную сетку современной русской словообразовательной семантики, в которой для этого слова ещё нужно подыскать „нишу“, соответствующую его формальной структуре и семантической природе. Это — рудиментарное свидетельство того, что водка является очень давним заимствованием из хотя и генетически родственного, славянского, но всё-таки иноязычного источника».

Существуют и «политизированные» варианты версии заимствования. В частности, минский журналист и издатель Вадим Ростов (Доружинский), ярый пропагандист «особого исторического пути Белоруссии», утверждает, что слово «водка» вообще не славянского происхождения, а родиной его является ВКЛ — Великое Княжество Литовское. Вот вам пример его логики:

«Что касается происхождения слова „водка“, то Похлебкин пишет: „От XV века у нас нет ни одного памятника, где бы упомянуто слово „водка“ в понятии близком к алкоголю…“ К этому времени понятие „водка“ как алкогольный напиток уже существует в ВКЛ и начинает распространяться в Польше (где до этого использовался термин „gorzalka“, что второе название водки как „горилки“). Новгородцы явно переняли термин у ВКЛ, ибо водку еще считали просто спиртовой настойкой для медицинских нужд, когда у нас в ВКЛ она изначально означала именно алкогольный напиток. Кстати, тот факт, что термин „водка“ поляки переняли у ВКЛ, в Польше, конечно, тоже прячут: мол, сами в Польше изобрели название. Я, однако, полагаю, что слово „водка“ в принципе не могло появиться в языках московитов и поляков, а также украинцев (и вообще тогда славяноязычных народов), ибо там это слово с уменьшительным суффиксом „к“ означало пренебрежительно ту же самую воду — и существовало в их языках. А вот у нас в Литве (Центральной и Западной Беларуси) как раз в этот период XV–XVI веков происходила славянизация литвинов — западных балтов ятвягов, дайнова, мазуров, пруссов и прочих тут живших и ныне являющих собой три четверти этноса белорусов. Язык западных балтов (в отличие от языка восточных балтов жемойтов, аукштайтов и латышей) был очень похож на славянский (ибо славяне и произошли от западных балтов). Но в этом языке не было суффикса „к“ как означающего пренебрежение. Конечно, проследить само словообразование тут крайне трудно (ибо наш язык западных балтов исчез, почти не оставив следов), но факт в том, что слово „водка“ было у соседей давно занято другим содержанием»[154]