Сын цирка - Джон Ирвинг

Хотя в книге ничего не было отмечено, Джулия без труда нашла тот абзац, который искала. Фарук повернулся на бок и наблюдал, как она читала вслух.

— «А ктому времени, когда он подкладывает подушку под живот женщины, она уже совсем мокрая от пота. Одним долгим и изысканным движением он вводит свой член внутрь и начинает медленное движение. Когда он уже вот-вот должен закончить, мужчина вынимает член и дает ему остыть. Потом он начинает опять, направляя его одной рукой, будто делает спортивную подачу партнеру. Женщина начинает двигать бедрами и вскрикивать, будто она молится какому-то лунному богу. Затем он опять вынимает член и спокойно ждет. Его взгляд падает на кремы для лица, различные бутылочки на тумбочке перед зеркалом. Они отвлекают его внимание. Наличие всех этих мелочей пугает, будто это — вещественные доказательства. Они еще раз начинают и теперь не прерывают акт до тех пор, пока женщина невскрикивает, а он спускает сперму длинными и судорожными рывками. Ему кажется, головка члена упирается во что-то твердое, как кость», — читает Джулия, после чего передает Фаруку книгу.

— Теперь твоя очередь, — говорит Джулия.

Она тоже ложится набок и смотрит на него. Когда Фарук начинает читать, жена закрывает глаза. Он видит ее лицо на подушке почти так же, как тогда утром в Альпах, где в городишке Сент-Антон он проснулся под скрип лыжных ботинок по хорошо утоптанному снегу. Тогда казалось, армия лыжников марширует через город по направлению к подъемнику. Только он и Джулия приехали туда вовсе не для катания на лыжах. Глядя на спящее лицо жены, Фарук подумал, что они прибыли в городок, чтобы трахаться. Именно так они и провели неделю, делая короткие выходы на заснеженные улицы городка, а потом торопясь обратно на пуховую постель. По вечерам их аппетит не уступал аппетиту лыжников. Когда Джулия читала, глядя на нее Фарук вспомнил каждый день и все ночи в Сент-Антоне.

— «Он думает об официантах в казино, о публике в кинозалах, о темных отелях, когда она лежит на животе. Затем безо всякого усилия, будто он садится за хорошо накрытый стол, мужчина вводит свой член. Потом они лежат на боку, и он старается не двигаться, ощущая лишь небольшое конвульсивное подрагивание тела, похожее на то, как извивается рыба». — Его очередь читать.

Пока Фарук искал другой абзац, жена открыла глаза.

— Не останавливайся, — попросила она. Доктор нашел то, что искал — довольно короткий и простой отрывок.

— «Ее груди стали твердыми, а влагалище — мокрым… » — Думаю, найдутся читатели, которые будут шокированы или обижены этими словами, — прокомментировал Дарувалла после паузы.

— Только не я, — произнесла Джулия.

Он закрыл книгу и снова положил ее под газету, расстеленную на полу. Когда Фарук перекатился по кровати обратно к жене, она подложила подушку под бедра и ждала его. Фарук дотронулся до ее грудей.

— Твои груди стали твердыми.

— Нет, они не твердые. Мои груди старые и мягкие, — прошептала жена.

— Мягкие мне больше нравятся, — отозвался Дарувалла.

— Мое влагалище стало мокрым, — произнесла Джулия после того, как он ее поцеловал.

— Не может быть! — сказал он инстинктивно, не думая, о чем говорит. Однако, когда она взяла его руку и дотронулась ею до себя, он обнаружил, что Джулия не обманывает.

Утром солнечный свет пробился сквозь узкие проемы в жалюзи и лег горизонтальными полосками на пустой стене цвета кофейного напитка. Газету на полу облюбовала маленькая ящерица — геккон. Лишь ее мордочка выглядывала между страниц. Дарувалла протянул руку, чтобы взять роман «Спорт и приятное времяпрепровождение», геккон шмыгнул под кровать.

«Стало мокрым! » — произнес Фарук про себя, и, думая, что жена еще спит, тихонько открыл книгу.

— Читай вслух, — пробормотала Джулия.

Депрессия после ленча

Утром Дарувалла воспринимал мир обновленным, исполненный уверенности в своих половых способностях. Рахул Рай, завязавший разговор с Джоном, выглядел привлекательной «девушкой» в короткой юбке-бикини, однако внизу у живота материал ее поднимался маленьким бугорком, предоставляя доказательство обманчивости такого впечатления. Это дало доктору достаточное основание для мужского разговора с Джоном, пока Джулия с дочерьми сидела на пляже.

— Я должен тебе кое-что сказать о Рахуле, — начал Дарувалла, прогуливаясь с Джоном у кромки воды.

— Как зовут эту девушку? — поинтересовался милый мальчик.

— Зовут этого парня Рахул. Если ты посмотришь ему в трусы, то найдешь пенис и пару яиц. И все это довольно маленького размера, — выпалил Фарук.

Они продолжали прогулку по берегу, а Джон Д, казалось, пристально изучал гладкие морские камешки и закругленные, поломанные кусочки ракушек.

— Груди выглядят настоящими, — после некоторого молчания констатировал Джон.

— Наверняка это работа гормональных препаратов. — Доктор приступил к описанию действия эстрогенов, рассказал, как растут груди и бедра, как пенис становится маленького размера. Яйца уменьшаются и начинают напоминать вульву, а пенис усыхает до того, что по виду напоминает клитор. Доктор объяснил все, что ему было об этом известно, как и об операции по полному изменению пола человека.

— Вот до чего дошло дело, — заметил Джон. Затем они обсудили вопрос о том, кем должен интересоваться Рахул, мужчинами или женщинами. Из-за его желания стать женщиной Дарувалла сделал вывод, что паренек проявляет сексуальный интерес к мужчинам.

— Трудно только сказать, правда ли это, — предположил Джон.

Когда они вернулись туда, где дочери Даруваллы расположились в строении, на крыше которого лежали ветви пальм, то увидели, как Рахул Рай разговаривает с Джулией.

— Думаю, его интересуют молодые мужчины, однако, предполагаю, и девушки на что-нибудь сгодятся, — позже сказала Джулия.

Доктор размышлял, на что «сгодятся» Рахулу девушки. Как ему конфиденциально сообщила Промила, для бедного Рахула наступило «плохое время». Скорее всего они приехали из Бомбея не вместе, а здесь встретились только в отеле. Племянник провел уже неделю в этом районе один, и Промила упомянула о его «друзьях-хиппи» где-то в районе Анджуны. Дела пошли не так, как хотел Рахул. Промила продолжала рассказ, несмотря на то, что доктор ничего больше не хотел узнать.

— Предполагаю, произошли сексуальные контакты, от которых Рахул пришел в замешательство, — сказала тетушка Дарувалле.

— Да, вероятно, — вяло согласился доктор.

В обычном состоянии его бы огорчило такое известие, однако Дарувалла все еще был под впечатлением своих воспоминаний о сексуальных победах над Джулией. Но ни они, ни жара не влияли на силу аппетита доктора.

В полдень солнце палило нещадно, не было даже намека на ветерок. Ряды пальм вдоль берега моря стояли по стойке смирно, замерли и большие старые деревья дальше от берега. В деревнях и городках жизнь словно остановилась. Даже скрипучий трехколесный велосипед велорикши с поврежденной муфтой не мог расшевелить и поднять ни одну собаку. Если бы в воздухе не носился тяжелый запах самогона-фени, доктор предположил бы, что воздух совсем не движется.