Третья сила - Валентин Холмогоров

– Пошли! – рывком поднялся на ноги Виноградов.

В дальнем конце сквера, там, куда только что направился Мельник, было совершенно пусто. Приземистый, полузаброшенный барак красного кирпича, несколько ржавых гаражей, в луже плещется парочка грязных растрепанных воробьев. Ни души.

– Сгинул, – мрачно сказал Виноградов и затейливо выругался.

Для очистки совести Дениченко подошел к утонувшим в асфальте воротам ближайшего гаража, из-под которых пробивались наружу ростки бледно-зеленой травы, и подергал облупившуюся ручку: судя по слою ржавчины, выступившей на вставленном в древние петли замке, эти ворота не открывались как минимум последние лет десять.

– С-сквозь землю он, что ли, п-провалился? – растерянно произнес Николай.

– Спрятаться тут уж точно негде… – охотно согласилась Светлана.

– Погоди… – поднял руку Виноградов и, прикрыв глаза, замер, сосредоточился. В наступившей тишине медленно потекли секунды. – Света, войди в ментал, – произнес наконец сквозь стиснутые зубы Алексей.

Девушка постаралась исполнить его распоряжение настолько быстро, насколько могла: мгновение, и ее сознание привычно переключилось в иной режим восприятия, теплая волна прошла по позвоночнику, вспыхнула маленьким солнышком в районе затылка, окружающий мир дрогнул, утратил краски, поплыл…

– Эй, ребята, ч-что там у вас п-происходит? – донесся откуда-то издалека чуть встревоженный голос Николая: он-то быстро входить в тонкий мир по своему желанию пока еще не научился.

Однако Света не стала ему отвечать, целиком захваченная представшим перед нею удивительным зрелищем.

Чуть впереди, прямо перед нею, раздвигая границы невидимого простым смертным пространства, в струящихся и зыбких потоках энергий ментала высился дом. Дом номер сто пятьдесят семь по Невскому проспекту.

Здание было трехэтажным, деревянным и, судя по всему, очень старым, оно стояло к зрителям торцом, в первом этаже которого зиял темнотой узкий проем двери. Прямо рядом со входом, под полуразрушенным жестяным козырьком, красовалась круглая облупленная табличка с дореформенной надписью «Гадательный салонъ Мерлинъ».

– Пошли, – раздался в голове Светланы голос Виноградова.

Поначалу двигаться в странном псевдопространстве оказалось трудно и непривычно, но затем Света постаралась представить себе, что она спит и видит сон, в котором можно перемещаться куда душе угодно, – дело сразу же пошло легче. Она словно плыла в потоке энергий: ощущения тела отсутствовали, ей казалось, будто ее сознание путешествует в окружающем небытии само по себе, отдельно от ее сущности, а она просто видит картинку, словно транслируемую ее внутреннему взору с камеры дрейфующего в океанских глубинах батискафа. Предметы одновременно казались и близкими, и далекими, краски – выцветшими, пропорции – неестественными и искаженными, точно она и вправду очутилась вдруг под водой.

Это еще не тонкий мир. Но уже и не привычная реальность.

– Странно… – слепила она из окружающего информационного пространства, как дети лепят из рыхлого снега снежок, мысль-вопрос. – Не похоже на ментал. Да и не может обычный человек целиком в него погрузиться вроде бы…

– Ну, у Аскета получилось, – возник у нее в сознании отклик Алексея. – Какая-то локальная аномалия на границе двух миров. Похоже, этот дом существует в пространстве, но вне времени.

– Точнее и не скажешь, – раздался сразу отовсюду и будто бы ниоткуда хорошо знакомый Свете голос. – Его снесли в девятьсот пятом году. Материя сгинула, а энергия осталась. Люди испытывали слишком сильные эмоции, да и хозяином тут был человек непростой. Информационные структуры порой более живучи, чем породившие их изделия.

Света проплыла сквозь тяжелую, обитую деревом дверь с украшенной замысловатой резьбой ручкой и очутилась в небольшом, но просторном холле. Мраморный столик с единственной массивной ребристой ножкой, вытертый плюшевый диван, непривычно яркая шахматная черно-белая плитка на полу, тяжелые портьеры прячут полукруглые арочные окна.

В дальнем углу, возле огромного библиотечного шкафа, сжимая в руке какой-то фолиант, стоял Александр Леонидович Мельник. В черном фраке, непривычно выбритый и как-то соразмерно вписывающийся в обстановку.

– Таких домов в Питере много, да и в других городах хватает, – вновь раздался в ее голове голос дяди Саши. – Если повезет, в них можно отыскать массу интересных и полезных вещей… Жаль, вынести ничего нельзя.

Оглядевшись по сторонам, Светлана увидела небрежно брошенную на столике возле входа газету. «10 апреля 1905 года» – такая дата стояла в верхнем колонтитуле пока еще не пожелтевшей страницы. «Вчера в Царском Селе Государь Император, поздравляя офицеров и юнкеров дополнительного курса Михайловского и Константиновского артиллерийских училищ, пожелал им успеха и счастья в дальнейшей их службе…» – прочитала она чуть ниже. Нелегкая, увы, выпадет судьба тем бывшим юнкерам…

– Александр Леонидович, пожалуйста, не двигайтесь, – всколыхнул пространство голос Леши Виноградова. – Будет лучше, если вы выйдете отсюда, и мы поговорим.

– Так вы меня воевать пришли? – удивленно спросил дядя Саша. – Что ж, отчаянный поступок.

– Нет, просто хотим выяснить некоторые детали. Без каких-либо дурных намерений.

– Ага. В дом ко мне вы тоже без дурных намерений вломились?

– С этим и впрямь неудобно получилось… – бросил ответную мысль Виноградов, но Света одновременно почувствовала, что нисколько ему не неудобно, а скорее, совсем даже наоборот: окружающий мир буквально лучился отражением его ехидства.

Похоже, почувствовала это не только она.

– Знаете что? Идите-ка вы к черту… – разнесся вокруг отклик дяди Саши.

Света увидела, как тот, перестав обращать на них внимание, раскрыл книгу и погрузился в ее чтение.

«Алексей, не надо!» – только хотела подумать она, как пространство неожиданно вскипело упругой волной и хлынуло навстречу одиноко стоящей вдалеке фигуре. Тотчас вокруг нее возникла сверкающая зеркальная стена, и волна разбилась, разлетелась тысячью блестящих брызг, канув в небытие. Здесь, на границе реальности и ментала, знаки обретали материальность, облекались в видимую форму и потому выглядели завораживающе-красиво, демонстрируя в первозданном виде свою смертельную мощь.

Виноградов вылепил из текущей кругом энергии яркий, дышащий светом огненный шар, и вот он устремился в полет, роняя за собою снопы ослепительных искр. Дядя Саша взмахнул рукой; шар резко изменил направление, уносясь прочь. Еще одно движение – и в его ладони родилась тонкая ветвистая молния, метнулась вовне, разрывая пространство упругой змеей. Алексей болезненно вскрикнул. Защищаясь, он соорудил перед собой тонкую, чуть выгнутую непроницаемо-черную стену; коснувшись ее, молния поглотилась предвечной темнотой, вызвав на поверхности ее мелкую рябь.