Удачная неудача Солнцеликого. Книга 3 - Елена Штефан

Я думала, дядь Бо отведет меня в комнату, в которой мы с Витто отдохнуть сможем, но нет. В заботливо открытую дверь было предложено войти мне одной.

— Его величеству доложили, что вы прибыли ваша милость. Он сейчас занят. — И добавил по-свойски, — обрадовался! А вы пока сюда пожалуйте, вас ожидают.

Ну что за непруха такая? Из дома аварийно вытащили, стрессу подвергли, и, даже не накормив, сунули в пасть чудовищу.

Вот она, Априлда!

Во всей своей удручающей (это от зависти) изысканности! Шпионы у нее тут, что ли? Королю только доложили, а модистка уже вот она. В реверансе раскорячилась. Придется соответствовать…

— Госпожа Нина. Добрый день. — ну хоть не забыла, что я титулование не люблю. — Неплохо выглядите!

Еще бы! Платье-то — ее произведение. В принципе, я всем довольна, кроме обуви: коротенькие сапожки-топтуши, незаменимые в крепости, во дворце были инородны, как гнилой зуб среди фарфоровых имплантов.

— Его величество настаивал, и я решилась приготовить для вас платья на первое время, — ох, опять она манерничает, нормально же общались, помнится, — вам понадобится наряд для приема в Королевском Совете, для тронной аудиенции, для малого вечернего приема. И, я позволила себе приготовить строгое повседневное платье для встреч с официальными чинами. Всего четыре туалета, но нужно бы еще одно — на непредвиденный случай.

Очипуеть! Модистка мое предполагаемое расписание знает, а я — нет! Документики, значит, получить по-быстрому, да величество? Брачный статус подтвердить между делом? А главное, — за жизнь поболтать, да? А-ащщ! Как я зла! Опять рюши и банты?

— Не нужно так нервничать, дорогая, — Априлда милосердно разбавила официальный тон едва уловимым покровительственным дружелюбием, — я прекрасно помню ваш нетривиальный взгляд на одежду и постаралась учесть ваши вкусы. Сдержанно и никаких корсетов, не так ли?

Вот! Никаких корсетов! Благо фижмы с турнюрами в этом мире не изобрели, а вот каркасные подъюбники — таки да! Хотя, и не такие чудовищные, как кринолины в нашем девятнадцатом веке — по два метра в диаметре. Брр!

Априлда не отказала себе в удовольствии развести творческую интригу — все четыре манекена с платьями были таинственно закутаны полотном. Однако, потрудилась она на славу — моральной атаки рюшами не последовало. А я было уже настроилась на долгие и продолжительные бои за ликвидацию излишков местной моды. Три платья вполне носибельны. Даже удивительно! То ли модистка так расстаралась, вняв королевской угрозе об опале, то ли я стала терпимее к этому миру и уже не рвусь все и вся прогибать под свои привычки. Адаптируюсь, наверное. Главное, не переборщить с мимикрией. Как бы это исхитриться соблюсти гармонию? Чтобы и местных не сильно раздражать, и свою иномирность нести, как самый шикарный бренд.

На четвертом платье творческий потенциал королевской модистки прорвался гнойным чирьем. Где-то очень глубоко, как девочка девочку, я ее понимала, но носить это я не стану!

Помешались они на лхокуме, что ли? Молодцы руши, сумели удержать спрос на экзотический материал. Грибная ткань, безусловно, практична и необыкновенно приятна, но она серая! Серая, серая и всегда только серая. Не поддается она окрашиванию! Так зачем пытаться шить из нее вечерний, судя по фасону, туалет? Потому что модно и дорого, а значит, статусно?

Конечно, Апи постаралась как-то украсить безликую ткань. Ну, гирлянды нашитых шелковых цветов пережить можно, но зачем ламбрекен из розовенького тюля?! Интересно, что по задумке кутюрье символизирует эта элегантная драпировка ниже пупка? Очень напоминает передник горничной, правда, специфический, пригодный разве что для ролевых игр в спальне.

— Ну, что ж. — подвела итог модистка, — время есть. Платье для тронного приема будет другое. Вам, Нина, и так понравилось гораздо больше, чем я смела надеяться. Жаль, что вы такая хрупкая, будет трудно продать этот экземпляр.

— Зачем продавать? Сделайте мне ажурные перчатки. Длинные, выше локтя, ажурные перчатки. Белые или черные. Вместо пошлой «клумбы», и этого розового ужаса пусть будет активный декор из того же ажура. — Дождалась, когда глазки Апи заволокло креативом, и добавила, чисто из вредности, — и зачем лхокум на эту бесполезность переводить? Он же эластичный! Лучше бы чулок обтягивающих наделали, право слово. С вышивкой. А то это ваше полотно…

А про грибное белье, которое Нитта сделала Кире я ничего не скажу! Эту идею мы сами раздраконим. С рушанками. Уж они оценят удобство нового кроя и его привлекательность без всякого морально-нравственного надрыва.

Так, надо удирать, пока модистка зависла в творческом небытие. Как там Сара? Вот кого Априлде нужно сдать на опыты. Вкусы-то у нашей бедняжки наверняка старозаветные. Конечно, она пообтерлась, получив возможность общения и передвижения, но стереотипы юности — это ж зараза, хуже энцефалитной. Думалку отшибает напрочь. А тут прогресс в сто восемьдесят лет.

В комнате Сары меня ждала премилая картина. Вполне живая, даже не бледная, но страшно растерянная подружка сидела обложенная подушками и завернутая в одеяло наподобие кимоно. Только личико виднеется и кисти рук. Интересно, ей холодно, или рефлекс сработал — прикрыться от мужчин. Вот это мы налажали всем кагалом! Нужно же было хоть какие-то вещички Сарнеи забрать!

Сидит, бедняжка, в одной сорочке, не считая одеяла, а вокруг кровати — наши орлы. Все четверо. Кресел из гостиной натащили и расселись, явно намереваясь пустить корни. Только Тишка, нахаленок непуганный, прямо на кровати устроился — головушку бедовую под ласковую Сарину руку подсовывает. А она, Сара, и рада стараться — волосы боженёнка, это всегда наслаждение. Я и сама норовлю потрогать эти кудри при любой возможности.

— Сара вспоминает, какое все на ощупь, — доложил мелкий. — Всех уже перещупала. Иди скорее, только ты одна осталась. — Явно вспомнил, как сам познавал мир подобным способом.

Да я и сама пощупать подружку не против! Нет, не так! Обнять со всем нерастраченным пылом! За каждое мгновение поддержки, за каждую мимолетную ласку, за каждую крупицу доверия! Но это лучше потом, наедине, а то расплачусь еще.

Дать себя поизучать? Отчего же не скинуть башмаки и доставить свою тушку к новоявленной юннатке? Да с удовольствием!

Сара, действительно, ощупывала. И обнюхивала. Сначала с открытыми глазами, потом с закрытыми. То, кончиками пальцев, то, открытой ладонью. И пришептывала для верности, присваивая ярлыки новым ощущениям: шелк-гладкий-приятно, щека-бархатистая-живая, волосы-темные, шпилька-металл-холодный…

Как я поняла из обрывочных комментариев наших магов и образных подсказок Тишки, Сара о своем самочувствии особо говорить не хочет, зато охотно сравнивает ощущения до и после. Будучи призраком, она, оказывается, не ощущала запахов, температур и почти не различала цвета. Немного просматривался красный. Цвет крови, высказал догадку Байдан. Потом, вместе со мной, появился живительный синий. Вместо вкусов и ароматов были эмоции. Эмпатия, кстати, пока сохранилась. К счастью, не такая мучительно острая. Если раньше Сара утверждала, уловив какое-либо движение души, то теперь, уточняла: