Подарок наследного принца - Алексей Макеев

– Передай ему эту повестку, – сказал Лев, вручая бумагу нарочному. – И предупреди, что, если он вздумает не явиться в указанное время, мы его под конвоем доставим.

Он пригласил в кабинет Крячко и Березина – пусть они ведут допрос. Сам же решил только присутствовать в роли «злого полицейского». Новичков явился, опоздав всего на пять минут. Трое оперативников тут же усадили его на место допрашиваемого, сели напротив, и допрос начался.

В течение трех часов они не давали риелтору ни минуты передышки, требуя вспомнить все обстоятельства его разговоров с прокурором Конягиным и журналистом Угрюмовым, а также заставляя детально восстановить в памяти дни, когда произошли убийства прокурора и журналиста. Однако чем дальше шел допрос, тем яснее Гуров понимал, что Новичков тоже непричастен к обоим убийствам, просто характер у него скверный, конфликтный, и поэтому он вызывает подозрения в своей виновности.

Наконец Лев потерял к риелтору всякий интерес и решил закончить допрос. Новичков, за время допроса потерявший всю свою спесь, с радостью подписал протокол и поспешил покинуть Управление. Крячко и Березин также ушли по делам. А Гуров нашел в сейфе дело об убийстве Сергея Угрюмова и сел его изучать. Он читал дело так, словно впервые услышал об этом убийстве и знакомился со всеми обстоятельствами заново. А затем, закончив изучение пухлого дела, позвонил Наде Крупновой.

Журналистка откликнулась не сразу – как видно, была чем-то занята. Услышав, наконец, ее глуховатый низкий голос, Гуров представился и объяснил причину своего звонка.

– Вчера вы беседовали с одним из членов нашей оперативной группы, лейтенантом Соболевым, – сказал он. – Он мне пересказал вашу беседу, и она меня очень заинтересовала. По-видимому, вы знали Сергея Угрюмова лучше всех. Мне бы хотелось с вами встретиться и побеседовать о причинах гибели вашего друга, а также о других смертях, которые случились у вас в Заречье. Мне важны подробности, детали, которые знаете только вы. Вы не против такой встречи?

– Нет, я не против, – ответила Надя Крупнова. – Но вы, наверное, сейчас хотите? Я на данный момент очень занята – нужно срочно закончить и сдать редактору один материал, а через час буду свободна. Где мы встретимся?

– Я, конечно, мог бы предложить вам приятную встречу в кафе, за чашкой кофе или чая, – произнес Лев, – но боюсь, что наша беседа затянется, и тогда мы будем привлекать внимание. Да и вообще, в кафе вокруг много ушей, и некоторые из этих ушей могут быть излишне чуткими. Так что я бы предпочел встретиться там, где народу поменьше. Или у вас в редакции, или у нас в Управлении – выбор за вами.

– Пожалуй, я выберу ваше Управление, хотя место это довольно мрачное, – после некоторого раздумья ответила девушка. – Какой у вас кабинет?

– Кабинет 308. Пропуск я вам выпишу. Буду ждать.

Ждать ему пришлось дольше, чем рассчитывал Гуров. Надя пришла не через час, как обещала, а через полтора. «Впрочем, – подумал он, – для молодой девушки полчаса опоздания – не срок». Надя была не только молода, ее можно было назвать хорошенькой – среднего роста, темноволосая, с очень живыми карими глазами. Когда они оба уселись, она сказала:

– Честное слово, я не знаю, что еще могла бы вспомнить. Мне кажется, я рассказала вашему лейтенанту все. А он так прилежно все это записывал! Что еще осталось? Разве что про наши отношения… Но об этом мне не хотелось бы говорить. И потом, это не имеет отношения к делу.

– В действительности все может иметь отношение к такому делу, как убийство, – заметил Лев. – Самые неожиданные вещи. Но я не буду настаивать, я хотел поговорить вовсе не об этом, а о привычках, привязанностях Сергея. Его нашли на берегу пруда. Мне хотелось бы знать, это случайно или нет? Он часто там бывал?

– Да, Сергей любил в свободное время гулять в нашем городском парке, и всегда – возле прудов. Любил кормить уток. Специально покупал хлеб, чтобы это делать…

– Видите, вот и подробность, – оживился Лев. – А в деле она, между прочим, не отмечена. Видимо, убийца тоже об этом знал, поэтому и бросил тело Сергея в воду.

– Да, вода для него многое значила, – кивнула девушка. – Он любил сидеть возле фонтанов… Тут у нас есть ресторан с искусственным водопадом. И когда мы приходили в этот ресторан, он всегда выбирал столик рядом с ним.

– А второй момент, который не дает мне покоя, это записка, – продолжил Гуров. – Эксперты дружно утверждают, что она написана им самим. Что могло заставить его написать такой текст? Может, убийца его обманул? Обещал отпустить, не убивать, если он напишет именно так?

– Да, эта проклятая записка мне тоже не дает покоя! – воскликнула Крупнова. – Я все думаю, ломаю себе голову, почему он так написал. Но то, что вы говорите, это полный абсурд. Если убийца обещал его отпустить, зачем ему записка «Прошу никого не винить»?

– Может быть, убийца его запугал? Угрожал пытками, страшными мучениями?

– Вот это может быть, – задумчиво протянула Надя. – Сергей не терпел никакой боли. Даже какой-нибудь комариный укус его пугал. А уж если оса укусит – это приводило его просто в ужас. Я даже иногда смеялась над ним. Ведь он человек храбрый: делал такие разоблачения, вступал в конфликт с могущественными людьми, не раз получал угрозы – и по телефону, и по электронной почте, и ничего не боялся. А вот даже слабый ушиб его пугал. Да, под угрозой пыток он мог такое написать.

– Вы на следствии показали, что не заявляли о пропаже Сергея, потому что думали, что он уехал в Москву. А зачем он собирался в Москву?

– Он рассказывал, что связался с кем-то из московских коллег, который тоже занимается разоблачениями, – ответила Надя. – Что тот ему обещал интересный материал на нашего губернатора Матюхина. Что-то, связанное с виллой губернатора вблизи Сочи.

– Фамилию знакомого журналиста он называл?

– Называл один раз, но я забыла, – призналась девушка. – Хотя мне, как журналисту, неприлично в таком признаваться. Память должна быть хорошая, это необходимое качество. Но у меня память дырявая – если что-то не запишу, вскоре забываю.

– А вы уверены, что речь шла о Матюхине, а не о его заместителе Свистунове? – спросил Гуров.

– Вот в этом я совершенно уверена, – заявила Надя. – Речь шла именно о губернаторе.

– А о Свистунове он что же, раздумал писать?

– Нет, почему раздумал? Он продолжал собирать материал. Хотел, чтобы статья получилась хлесткая, чтобы о ней сразу заговорили. Причем не только у нас, но и в Москве.

– Выходит, Сергей любил известность, славу? Ему нравилось быть на виду?

– Да, надо признаться, славу он очень любил, – вздохнула Надя. – А кто из журналистов ее не любит?

– Ну, смотря какой ценой она достается, – заметил Гуров. – Вот вы стали бы писать о сексуальной ориентации какого-то человека? Влезать в его личную жизнь, угрожая ее разрушить?