Никто, кроме тебя - Джулия Кеннер

Но нет. Нельзя заходить так далеко. Заниматься любовью с Дэвидом не входит в ее планы, даже если становится все труднее помнить почему. Джейси затаила дыхание и сосредоточилась на плите. Рука Дэвида накрыла ее руку, мягко, но настойчиво. Мужская рука, пальцы которой способны ласкать ее до тех пор, пока ей не останется ничего, кроме как умолять его.

О господи! Она часто задышала, чувствуя, что мозг остро нуждается в кислороде.

— Не надо прилагать таких усилий, — сказал Дэвид, твердыми, но плавными движениями водя ее рукой. — Вообрази, что рисуешь заход солнца.

Она кивнула, стремясь угодить ему и одновременно продемонстрировать, что способна сделать это. Закрыла глаза и представила себе, что держит кисть, которую только что окунула в золотисто-оранжевую краску.

— Вот так-то лучше, — сказал он.

Его рука плотнее обхватила руку Джейси, и она отклонилась к нему. От точек их соприкосновения по всему телу растекался жар. Чувствуя, что этот жар поглощает ее, она наслаждалась моментом, позабыв обо всем на свете.

— У тебя отлично получается.

Ах, если бы они могли простоять вот так всю ночь, прижавшись друг к другу и помешивая варево на сковородке! Однако очень скоро Дэвид отступил, и тело Джейси горестно застонало, лишившись его жара.

— Ты же не оставишь меня одну делать это?

— Я в тебя верю, — ответил Дэвид. — И если мы хотим все-таки съесть десерт, я должен нарезать бананы. Или, может, сама предпочитаешь этим заняться?

— Нет.

Это слово выскочило у нее прежде, чем Дэвид закончил фразу. Глупо, возможно, но сейчас ей, наверное, лучше не иметь дел с фруктами фаллической формы. Ни в коем случае, если она по-прежнему намеревается спать одна в постели Дэвида, — а умом она все еще этого хотела, как бы ни противилось тело такому решению.

Дэвид с усмешкой оглядел ее сверху донизу, и Джейси почувствовала, как вспыхнули щеки. По-видимому, он каким-то образом угадал ход ее мыслей.

Сильными, уверенными движениями он очистил, а потом порезал бананы. Было видно, как под тенниской напрягаются мышцы предплечья. Покончив с этим, он открыл морозилку, достал оттуда ванильное мороженое, разложил его в две глубокие керамические чаши и вернулся к Джейси.

— Кому предоставим честь, тебе или мне?

— Тебе.

Она отошла в сторону и протянула ему ложку. Дэвид положил ее на край раковины, ссыпал в сковородку кусочки бананов и тщательно, осторожно вмешал в свое варево. Это впечатляло. На его месте она наверняка подавила бы их, даже если бы совсем не собиралась этого делать.

Она так и осталась стоять за спиной Дэвида; он притягивал ее, точно пламя мотылька. В ее семье никто не умел готовить, верхом достижений Таши было вскипятить воду, а единственным парнем, про которого Джейси знала, что он сам готовит себе еду, был Вольфганг Пак[16]. Поэтому сказать, что она находилась под впечатлением, значило ничего не сказать.

— Кто тебя учил готовить? — спросила она, заглядывая через его плечо и вдыхая аромат.

Отлично. Во рту уже было не так сухо.

— Сам научился. Мне казалось, это так круто.

— Правда? Большинство парней считают, что круто — это автогонки с выбиванием, а не возня на кухне.

— Спенсер, — загадочно произнес Дэвид.

Джейси нахмурилась: что за бессмыслица?

— Ты о чем?

— Ты что, не читала Роберта Б. Паркера?

Она тупо уставилась ему в затылок, не зная, что сказать. Он обернулся.

— Нет?

— Нет.

— Передай мне ликер.

Что она и сделала, предварительно сняв с бутылки крышку.

— Спенсер, — повторил он. — Исключительно крутой бостонский частный детектив. Он тоже готовит.

— А-а-а… — дошло наконец до Джейси. — Я видела что-то такое по телевизору. Но кажется, он готовит не все подряд, а только изысканные блюда?

— Приближается самый ответственный момент. — Дэвид снял сковородку с огня, осторожно вылил в нее немного ликера и широко улыбнулся Джейси. — Ты готова? Настало время шоу.

Она понятия не имела, о чем он говорит. Смесь пахла изумительно, это правда, но выглядела немного загустевшей. Тем не менее Дэвид явно ждал ответа, и она сказала:

— Конечно.

И как только это слово прозвучало, Дэвид наклонил сковородку. Голубое пламя взметнулось вверх, почти до крышки кухонной плиты. Джейси в восхищении захлопала в ладоши.

— Здорово! А я-то думала, что самый фантастический десерт — это когда в мороженое макают шоколадное печенье.

В уголках глаз Дэвида собрались морщинки.

— Незамысловатые удовольствия тоже чего-нибудь да стоят, не надо их принижать. — Его улыбка поразила Джейси в самое сердце. — Пожалуйста, принеси сюда чаши с мороженым.

Она так и сделала. Дэвид полил сиропом мороженое. Часть сиропа перелилась через край, и Дэвид поймал его пальцем.

— Это называется «банановый фостер». Надеюсь, тебе понравится.

Она сглотнула, представив, как ее губы смыкаются на кончике его пальца. О да! Это ей понравилось бы.

— Джес?

Осознав, куда завело ее воображение, она почувствовала, как вспыхнули щеки.

— Конечно. Уверена, мне понравится.

Как выяснилось, это было слабо сказано. Одна полная ложка, и Джейси почувствовала себя на небесах. Десерт был способен довести до оргазма, и у нее мелькнула мысль попросить Дэвида дать рецепт Таше: может, та использует это блюдо в качестве заменителя секса с Бобом.

— Что тебя так развеселило? — спросил Дэвид.

Джейси покачала головой: не рассказывать же ему, о чем она думает!

— Так, мысли убежали куда-то. — Она взяла еще кусок и растопила его во рту. — Потрясающе.

— Рад, что тебе нравится.

Он начал приближаться к ней, и Джейси машинально начала отступать, пока не уперлась в край раковины. Улыбаясь, точно кот, Дэвид протянул руку и провел кончиком большого пальца по чувствительной коже нижней губы, вызвав ощущение легкого покалывания. Вся кровь у Джейси собралась где-то между бедрами, и, казалось, вот-вот подкосятся ноги.

— Ты немного испачкалась, — низким, рокочущим голосом сказал Дэвид.

Не сводя взгляда с Джейси, он сунул большой палец в рот и облизал его.

Она плотно сжала губы, боясь, что иначе замяукает, словно котенок. Это плохо… то, куда повернулись его мысли, то, на что он нацелился… очень, очень плохо. Она понимала это. Где-то глубоко внутри она хорошо понимала это.

Но, черт побери, никак не могла вспомнить почему.