Путь аргоси - Себастьян де Кастелл

Заклятие шёлка, несколько недель державшее меня и Дюррала в клетке, рассыпалось. Мы увидели, что окружало нас на самом деле.

Здание из драгоценного мрамора с одной-единственной комнатой необычной семиугольной формы. Стены были украшены сложными знаками, вероятно, символизирующими различные виды магии. Я мельком глянула вверх – на куполообразный потолок чёрно-синего цвета с сотнями блестящих золотых точек, образующих созвездия. Потом мой взгляд упал на семь пылающих жаровен. Они окружали кушетки, обитые красным бархатом, на которых и лежали мы с Дюрралом.

Но ничто из этого – ни стены, ни потолок, ни жаровни – не привлекло моего внимания надолго. Я остановила взгляд на лице женщины – точнее, девушки – в переливчатых белых одеждах. Она забилась в угол и смотрела на нас так, словно на неё напали чудовища из самых жутких кошмаров. Девушка была немногим старше меня. Глаза за пеленой слёз светились умом… Хотя что тут такого? Можно предположить, что ни один маг джен-теп, способный управляться со сложной эзотерической геометрией заклятия шёлка, не окажется полным идиотом.

Волосы девушки были необычного ярко-рыжего цвета, почти как у меня. Хотя она выглядела гораздо красивее, чем я, думаю, при иных обстоятельствах мы могли бы сойти за сестёр. Она дрожала от страха и смятения. Видимо, они были вызваны эффектным выступлением Дюррала и тем, что я повредила её рассудок, заново переживая воспоминания, которыми едва ли захотела бы поделиться. Мои горести и невзгоды, рассказы Дюррала о любви и счастье – всё было разбито неожиданным громом смеха. Вот что сломало эту могучую башню разума, державшую нас в плену. А девушка наверняка была одной из тюремщиков.

Магичка так безумно рыдала, издавая судорожные всхлипы, что казалось, будто она икает. А Дюррал – этот придурок – попытался её успокоить.

– Девушке, которая может держать в голове целый мир, – мягко сказал он, – не стоит бояться маленькой душевной боли. Позволь чувствам объять тебя и отхлынуть, как волнам. Обещаю, ты не утонешь.

Она прерывисто дышала, но даже я видела, что слова Дюррала придали ей уверенности. Девушка приоткрыла рот, и на миг мне показалось, что она собирается поблагодарить аргоси… пока пальцы правой руки не сложились в магический жест будущего заклинания.

– Дюррал! Она…

Всё произошло очень быстро. Ореол медно-золотого света окружил джен-тепские татуировки на предплечьях девушки, а в следующий миг стальная вспышка рассекла воздух между нами. Магичка вскрикнула и схватилась за запястье. Из её ладони торчала тонкая металлическая пластинка, размером и формой напоминающая игральную карту. Она глубоко вонзилась в плоть, и ладонь вокруг неё уже окрасилась кровью.

– Теперь это на несколько дней, – вздохнул Дюррал.

Он держал карты – одна их них только что воткнулась в руку девушки. Дюррал глянул на неё сверху вниз.

– Поверить не могу, что они оставили мне колоду.

Не обращая внимания на плач магички, он поднял руки вверх, потом наклонил голову вправо-влево.

– Ничего не болит. Мышцы работают нормально.

Он подошёл к девушке и опустился на колени.

– Это тоже какое-то заклинание, верно? Вы остановили для нас время?

Она запричитала, но близость Дюррала и его колоды острых как бритва карт вынудили её ответить.

– Магия песка. Просто… способ… держать вас обоих… живыми достаточно долго, чтобы…

– Очень любезно с вашей стороны, – Дюррал потёр подбородок и улыбнулся мне. – Даже бриться не надо.

Он снова повернулся к девушке.

– Как тебя зовут?

– Ала-трис из Дома…

– Не говори мне, – перебил Дюррал. – Дом Трис, верно?

Прежде чем магичка успела ответить, он похлопал её по плечу.

– Хватит рыдать, девочка. Ты разобьёшь мне сердце, если будешь продолжать в том же духе. Лучше позаботимся о твоей руке. Она же понадобится для заклинаний, верно?

Доброта в столь жестоком мире, как наш, была чудом. Я осознала эту важную истину, когда впервые встретила сэра Джерваса и сэра Розариту. Теперь же я поняла, что доброта может быть и недостатком. Не прошло и минуты с тех пор, как мы вырвались из клетки заклинания шёлка, а Дюррал уже нянчился с этой джен-теп. Мне как никогда хотелось выдать мерзкое словцо, которое, по словам мастера Финуса – моего учителя хороших манер, – достойные дамы ни в коем случае не должны употреблять.

Так или иначе, я наконец осознала, что снова могу двигаться. И что мой кожаный тубус со шпагой покоится на сундуке в шести футах от кушетки, где мы лежали, замороженные во времени магами из Тайного Общества.

Теперь это закончилось. Дюррал был прав. Мышцы работали нормально, как будто я легла вздремнуть всего час назад, а не провалялась тут шесть или семь недель. Чудо магии песка джен-теп, за что я была им очень благодарна. Мне потребовалось три секунды, чтобы перескочить через кушетку, схватить свой тубус и выдернуть оттуда шпагу.

Ещё две секунды ушло бы на то, чтобы оборвать жизнь этой девушки. Несмотря на её молодость, на нашу схожесть и – главное – несмотря на нелепое сострадание Дюррала, она была одной из наших тюремщиков.

Мет-астис умер прежде, чем я успела его прикончить. И, учитывая, что мы на территории джен-теп, вероятно, я умру до того, как успею выследить Тёмного Сокола. Это естественно. Посему меня вполне устраивало, что моей первой жертвой станет Ала-трис из Дома Трис.

Три шага и один прыжок. Я слегка споткнулась, но быстро восстановила равновесие и сделала выпад. Остриё шпаги устремилось к шее врага. Я увидела, как расширились глаза магички. Полагаю, она впервые в жизни испытала нечто, похожее на настоящий ужас. Оружие мерзкого медека вот-вот пронзит ей горло…

А потом что-то остановило движение клинка. Я испугалась, что Ала-трис атаковала меня заклинанием – возможно, той же магией песка, которая держала нас в плену все эти недели. Затем мои глаза открылись, и я поняла, что опять совершила дилетантскую ошибку, закрыв их перед ударом. Так же я сделала в пустыне несколько недель назад, когда Дюррал нашёл меня. Его кулак сжимал самую тонкую часть лезвия рядом с остриём. Он повернул предплечье, выгнув клинок вверх и мешая мне протолкнуть его дальше.

– Не смей, – сказала я с таким диким рычанием, что на миг усомнилась: я ли издаю эти звуки?

– Убери оружие, – велел Дюррал.

Его голос был так же холоден, как и мой. Я не двинулась с места, и он надавил снова, ещё сильнее согнув стальное лезвие.

– Будет жаль сломать её, – сказал он.

Я кивнула. Он разжал руку. И, поскольку я была должна ему нечто большее, чем просто жизнь, я не стала повторять попытку. Но в тот момент я возненавидела Дюррала и отвернулась, потому что больше не могла видеть его лицо.

– Девочка… – сказал он.