Тайна Тюдоров - К. У. Гортнер

– Воистину, – согласился я. – Вы упомянули лорда Роберта…

Я не мог не думать о Елизавете, о том, как она стояла передо мной в той комнате. «Мне не хотелось бы, чтобы он пострадал», – сказала она тогда. Удивительно, но и мне не хотелось бы. Возможно, из-за того, что Роберт приходился мне кем-то вроде брата. К тому же Елизавета права, – конечно, он был Дадли до мозга костей, но в этом не было его вины. Роберт лишь жертва своего происхождения.

– Он добрался до Кингс-Линна, – откликнулся Рочестер. – К тому времени несколько из его людей откололись. Прибыв на место, он обнаружил, что его солдаты тоже разбежались. Ему пришлось скрываться самому. Он нашел убежище на кладбище Святого Эдмунда. Его посланник ускользнул, но сам он был схвачен бароном Дерби. По иронии судьбы он пытался спрятаться в руинах того самого аббатства, которое некогда разрушил его отец.

– И… а что его ожидает?

Рочестер засопел:

– Ее величество примет решение о его судьбе, как только займет трон. В любом случае ему не позавидуешь. В лучшем случае будет гнить в Тауэре до конца своих дней. В худшем – отправится на плаху со всей сворой изменников. Что до меня, я бы казнил его. Ах, но ее величество будет счастлива видеть вас. Она спрашивала о вас несколько раз.

Моего воодушевления как не бывало. Мне следовало бы радоваться вместе с Рочестером: делу Дадли все-таки нанесен чувствительный урон. Без Роберта арест Марии становился практически невыполнимым предприятием. Вместо этого я чувствовал, как на меня наваливается непреодолимая усталость. Сейчас я бы все отдал за горячую ванну, постель и возможность на время забыть о существовании всех и вся. И меньше всего хотелось думать о Елизавете. Как я ей скажу?

Мы вошли в дом, вскарабкались по крутой лестнице и оказались в скромно обставленной гостиной. Мария ждала нас там. Она была одета в простое черное платье и гейбл[10], казавшийся слишком массивным для ее хрупких плеч. Словно не замечая его тяжести, Мария нервно мерила шагами комнату и отрывисто диктовала что-то взволнованному секретарю. Бедняга с трудом поспевал за потоком слов, слетавших с ее губ.

– …В связи с чем, милорды, как ваш законный суверен, мы требуем, чтобы, во имя вашей собственной чести и безопасности ваших особ, немедленно по получении сего письма вы провозгласили нас королевой в нашей столице Лондоне. Ибо мы не покинули наше королевство, и подобное не входит в наши намерения, но изъявляем готовность умереть за то, что сам Господь предназначил нам защищать.

Рочестер прокашлялся.

– Ваше величество, – низко поклонился я.

Мария порывисто повернулась и вгляделась в мое лицо, моргая и недоуменно морщась. Видимо, она очень близорука, сообразил я. Наконец она протянула ко мне руки:

– Ах, это мой таинственный друг. Встань, встань же. Ты как раз вовремя. Мы тут объявляем войну Нортумберленду.

– Поистине это хорошие новости, ваше величество.

Марию воодушевили многочисленные заверения в верности. Однако от моего внимания не укрылись ее измученный вид и мешки под глазами, – похоже, она уже давно не спала и плохо ела.

– Хорошие новости? Больше, чем просто хорошие! – Она коротко рассмеялась. – Нашему гордому герцогу больше нечем гордиться. Расскажи ему, Уолдегрейв.

Она нетерпеливо сжимала руки и сияла, как школьный учитель, внимающий прилежному школьнику. Секретарь отрапортовал:

– Шесть городов с гарнизонами герцога присягнули на верность ее величеству и предложили артиллерию, продовольствие и людей. Ее величество также отправила в Совет прокламацию с требованием…

Мария, прервав его на полуслове, оживленно подхватила:

– С требованием разъяснений, почему они до сих пор не провозгласили меня своим законным сувереном. Я также потребовала ответа, почему они осмелились вручить престол моей кузине. И знаете, что они ответили? – Она сгребла бумагу со стола. – Они говорят, мой брат изменил порядок престолонаследия. Якобы он отрицал мое право на корону, поскольку всерьез сомневался в законности моего рождения.

Мария в ярости отшвырнула письмо:

– Он всерьез сомневался!

Она зловеще расхохоталась, и от ее смеха у меня волосы зашевелились на затылке.

– Скоро они поплатятся за это. Еретики и предатели – вот они кто, все до единого. И я буду обращаться с ними подобающим образом, когда пробьет час.

За вспышкой последовало молчание. Она окинула пристальным взором всех присутствующих и наконец остановилась на мне:

– Ну? Ты посланец Совета. Что скажешь?

Это было в точности как в усадьбе Хаддлстона. Только теперь Барнаби вряд ли придет мне на выручку. Даже Рочестер, как назло, отступил назад. У меня противно забурчало в животе. В конце концов, сколько можно доказывать свою преданность? С другой стороны, Мария не могла знать, кому я служу. С чего бы ей доверять незнакомцу – тем более после всех выпавших на ее долю испытаний.

– Ваше величество, – осторожно произнес я, – не позволите ли вы взглянуть на послание к Совету?

Она кивнула, и я, взяв бумагу в руки, быстро пробежал ее глазами. Мария не сводила с меня взгляда.

– Те лорды, послание которых я доставил, – они здесь упоминаются?

– Нет, как видишь.

Голос королевы звучал по-прежнему жестко, но поза уже не была такой напряженной. Мария приблизилась ко мне, бросив остальным:

– Оставьте нас. Я желаю поговорить с нашим другом наедине.

Кажется, я прошел испытание. Правда, мрачные предчувствия меня так и не покинули. Совет безжалостно преследовал Марию за веру. В глазах королевы я все еще связан с этими еретиками и предателями, и это обстоятельство навлекает на меня нешуточную угрозу.

Мария стояла возле стола.

– Я начинаю всерьез задумываться, кто же ты такой. Ты явился неизвестно откуда и отказался назваться. Затем рисковал жизнью, чтобы помочь нам бежать. Ты достаточно благонадежен, раз тебе доверяют секретные письма. При этом притворяешься, будто ничего не смыслишь в вещах, о которых должен знать многое. Мне хотелось бы понять, наконец, с кем я имею дело.

Я судорожно сглотнул и заговорил, взвешивая каждое слово:

– Ваше величество, поверьте, я слишком незначительная особа. Я всего лишь выполнял то, за что мне заплатили. А что до риска – не стану скрывать, люди лорда Роберта еще до моего появления приняли решение оставить его. И да будет вам известно мое имя: Дэниел Бичем.

– Оно мне известно, правда не от тебя. – Мария нервно вертела в пальцах перо. – Но почему именно тебя избрали для передачи этого послания? Ведь там были и другие, кого я знаю лично.

«Я люблю сестру, но она слишком недоверчива. Жизнь ее научила» – ведь так, кажется, говорила Елизавета.