Кто придет меня убить? - Анна Малышева

Ничего особенного. Игрушка. Как же он выстрелил?

Теперь Феликс ни за что не смог бы повторить этого действия. Пистолет как-то сам собой полез к нему в карман и прочно там застрял. У него мелькнула смутная мысль, что пушка пригодится. Он что-то слышал про предохранитель, который помешает этой игрушке выстрелить ему в бок, если он случайно прижмет его локтем, но не решился его найти. «Разберусь потом, а сейчас вон отсюда!» Феликс застегнул куртку до самого горла, чтобы скрыть запачканную белую рубашку. На куртке следов крови не было, джинсы тоже были черные, он ощущал мокрое пятно на бедре, но его совсем не было заметно. Теперь надо было что-то сделать с креслом. Он старался не смотреть в лицо трупа и едва смог заставить себя ухватиться за поручни, двинуть кресло вбок. Получалось плохо, колеса мешали, и девица была тяжелая. В конце концов он освободил себе проход, подбежал к двери, приник к ней ухом. В подъезде было тихо. Но зато в квартире, которая была над ним, он отчетливо слышал ругань.

Ругались мужчина с женщиной, потом оглушительно, над самой его головой, хлопнула дверь, на лестнице раздались тяжелые быстрые шаги.

– Ну и убирайся! – визгливо прокричала вслед женщина, и дверь снова хлопнула.

Он вытер пот со лба. «Если тут такая слышимость, наверное, выстрел слышали во всем этом проклятом доме… – соображал он. – Черт, как я не подумал об этом… И она так орала, когда мы дрались… Наверное, они точно слышали… И выстрел в конце… Но если все слышали – почему не пришли узнать, что тут творится? Может быть, здесь часто орали, они не удивляются таким сценам… Кажется, он уже спустился… Больше ждать нельзя!»

Феликс осторожно открыл замки, потянул на себя дверь, вышел на лестничную площадку… И оцепенел: мужчина лет тридцати, судя по всему, тот самый, что только что спустился сверху, стоял площадкой ниже, возле маленького окна, и закуривал сигарету. Лицо у него было мрачнее тучи, он едва взглянул на Феликса и снова уставился в окно. Феликс едва смог заставить себя отцепиться от двери. Нельзя было обращать на себя внимание, пугаться, прятаться. Вышел так вышел.

И ничего тут особенного нет.

Когда он поравнялся с мужчиной, тот неожиданно повернул голову и спросил:

– Не знаешь, который час?

– Я?! – чуть не вскрикнул Феликс, но тут же взял себя в руки и посмотрел на свои часы. – Половина двенадцатого.

– Вот блядь! – выразительно прокомментировал тот. – Прости, друг, спасибо.

Только тут Феликс понял, что мужчина совершенно пьян, от него несло одуряющим запахом дешевой водки. «Даже если запомнит меня, описать не сможет, – пронеслось у него в голове, и он быстро побежал вниз по ступеням. – Все-таки мне везет, хоть немного…» Он выскочил на улицу, поднял воротник куртки и быстрым шагом направился к метро.

* * *

Лиза чувствовала себя как-то странно. Может быть, потому, что уже отвыкла от хорошей жизни, от вкусной еды, от дорогих сигарет… Она только что съела очень плотный завтрак, сварила себе чашку замечательного кофе и теперь сидела на диване, скрестив ноги по-турецки, осторожно дула в чашку, отпивала кофе мелкими глоточками и радовалась жизни. И все это было хорошо, но все же было что-то… Она даже понимала, что мешало ей быть по-настоящему свободной и беззаботной. Деньги. Эти деньги не радовали ее, совсем не радовали. Ее радовало только то, что она на них купила. Солидный запас мяса в холодильнике, конфеты, печенье, два блока сигарет с ментолом, бутылка ликера «Амаретто», чтобы добавлять в кофе, несколько баночек любимых консервов – фасоль в томате, печень трески, морская капуста… В серванте лежали две упаковки с колготками, купленными тоже вчера.

Все колготки, привезенные в эту квартиру из прежней, давно порвались, а новые купить было просто не на что. Все это ее радовало, и в то же время глубоко унижало. Она поняла это только сейчас.

"Деньги-то ворованные, – объясняла она себе. – И значит, все эти вкусности и колютки тоже ворованные. До чего я дошла, ворую колютки… И самое удивительное, даже не думаю, какую гадость совершаю.

Дрянь, обыкновенная ты дрянь, и больше никто! – ругала она себя. – И совершенно правильно сделал Олег, что бросил тебя. Я бы сама себя бросила, если бы могла. Ну вот, извалялась ты в грязи, выполнила твой блестящий план, ограбила квартиру, приняла участие в этой катавасии с трупом в шкафу… Продала часики своей собственной жертве, купила килограмм свинины, десяток яиц… А дальше-то что?! Надолго тебе хватит этих денег?! Сто баксов отдать Наташке, с ума надо сойти!" И тут же останавливала себя: "Не в Наташке дело, и правильно, что дала ей денег, по крайней мере, она отвязалась. Дело в тебе самой. Что ты будешь делать дальше?! У тебя осталось около двух миллионов.

При скромной жизни ты протянешь месяца три, не больше. В обычной ситуации этих денег тебе не хватило бы и на месяц! Ну вот тебе эти три месяца, и что ты будешь с ними делать?! Валяться на продавленном диване? Жрать куриные окорочка? А дальше-то что?"

Когда подобные вопросы задавали ей мать и брат, Лиза дико бесилась или просто отмалчивалась. Совсем другое дело, когда они звучали у нее в голове. Тут злиться и молчать было бесполезно, приходилось думать. Но к утешительным выводам она не пришла. «Я бездарная, перезрелая, порочная, преступная даже девица в критическом возрасте… – решила она в конце концов, отставив в сторону пустую чашку. – Ничего не умею, всю жизнь просидела на чужой шее. Ничему не научилась, английский окончательно забыла, да и кому нужен язык на таком уровне, как у меня . Обратиться к Андрюхе, чтобы он взял меня к себе?» Она пришла в полное уныние, когда представила себя работающей на компьютере под наблюдением брата.

Нащупала завалившуюся за диван газету, которую купила вчера на лотке. Ее интересовали объявления, где предлагалась работа. Она увлеченно принялась их читать, некоторые даже вслух. «Требуется горничная старше 35 лет, оплата 5 долларов в час… Молодец, мужик, широко живешь. Требуется горничная, тут возраст не указан. Позвонить? Полы я мыть умею…»

Она отчеркнула объявление и принялась читать дальше. "Требуется горничная… Тьфу, сколько горничных требуется, неужели столько ленивых жен? Требуется…

Оплата – 7 долларов в час. Требуется женщина для ухода за лежачим больным. Оплата… Ой, какой мизер! Даже читать дальше не стоит… Требуется… Молодая девушка европейской наружности, не старше двадцати пяти лет… Тоже горничная… Здорово!" Лиза вздохнула, пролистала несколько страниц и взялась за объявления под рубрикой «Ищу работу». Работу искало такое множество людей самых разных профессий, на самых разных условиях, что она окончательно пала духом – у нее-то никакой профессии не было, и она даже засомневалась, что смогла бы выполнять роль горничной.

– А это еще что такое?! – захохотала она вдруг, наткнувшись на объявление, кокетливо обведенное рамочкой. – «Высокая стройная блондинка, внешность фотомодели, ищет работу горничной у состоятельного европейца» Класс! А что надо написать мне? «Высокая стройная брюнетка, внешность – мало не покажется, ищет кого угодно, чтобы выкачать немножко деньжат…»