От Я до Я - Алина Ланская

Безумный день… Не успеваю заварить себе чай, так телефон снова мигает. На этот раз тетя. Все ясно, мама позвонила.

— Юля, ты должна немедленно переехать к нам! Какой же это друг, если чуть не до смерти избивает твоего молодого человека?! В голове не укладывается…

У меня тоже в голове не укладывается, но я помалкиваю, лишь в конце вежливо, но твердо отказываюсь. Общество причитающих родственников точно мне сейчас не поможет.

Прикрываю глаза, пытаюсь расслабиться. Я совершенно не представляю, что будет завтра, когда приедут его родители. Они и раньше меня терпеть не могли, мстительные и злопамятные люди.

Смотрю на телефон. Хочу, очень хочу позвонить клоуну, вытрясти из него правду, накричать на него… Сегодня так и не поговорили нормально. Ни с ним, ни с Ромой. А это неправильно, нельзя затягивать.

Утыкаюсь в подушку и вспоминаю папины слова на их с мамой годовщине лет пять назад. Зал специально даже сняли, чтобы отпраздновать. Помню, пропустила тогда игру, чтобы быть там. «Мы поэтому столько лет вместе, что всегда разговариваем. Если есть обида или недопонимание, не молчим, сразу все выговариваем. Но больше к этому не возвращаемся». «Это точно! Ничего в себе не копим!» — хохотала мама. Я тогда не поняла, о чем они.

Сейчас понимаю.

Когда Аленка возвращается, делаю вид, что сплю, хотя сна ни в одном глазу. Так всю ночь почти и пролежала в темноте с открытыми глазами, полными слез.

— Юлия! — Ирина Леонидовна Баскакова собственной персоной. Мне кажется, ее резкие приторные духи забивают собой специфичный запах больницы. Я его точно сейчас не чувствую. — Я ожидала, честно говоря, застать тебя здесь. Мы уже час как приехали.

Она стоит у двери в палату Ромы, не давая мне пройти внутрь.

— Отлично, я уже здесь. Дайте пройти, пожалуйста.

— Романа уже перевели в платную отдельную палату. Его тут нет. А сейчас расскажи мне во всех подробностях, что произошло. Они ведь из-за тебя подрались? Ты, надеюсь, понимаешь, что мы просто так это не оставим!

Я молчу, с ними вообще надо помалкивать — с ней и ее мужем. Любое слово может быть использовано против тебя, даже если ты его не говорила.

Допроса удается избежать, поскольку рядом останавливается Ромин врач.

— Я смогу подготовить документы на выписку не раньше вторника, — обращается к Баскаковой, явно продолжая ранее начатый разговор. — Поймите, даже под его ответственность.

— Он спортсмен, понимаете? Любое промедление может поставить крест на его будущем! — Ирина Леонидовна оседлала любимого конька. Мне стало жаль врача, он не понимает, с кем имеет дело. — Если из-за вас, из-за того, что вы удерживаете здесь моего сына, он не сможет играть, мы вас засудим. Лично вас и вашу больницу! И это в лучшем случае.

Врач пожимает плечами и обращается уже ко мне:

— Юля, помните, что Роману нельзя разговаривать? Он с утра уже порывался поговорить с сестрой.

Кивает нам обеим и под возмущенный взгляд Баскаковой идет дальше по коридору. Пока это лучшее, что я видела сегодня.

— Юля, рассказывай, что произошло. С самого начала.

Надо отдать должное ей и ее мужу, который через пару минут подошел к нам, — они не перебивают, слушают внимательно, а я тщательно, очень тщательно подбираю слова.

— То есть ты сама не видела ничего? Надо будет узнать, есть ли запись с камер, и найти того, кто выложил запись в Сеть. Ты уже звонил Вите?

Баскакова, по обыкновению, командует мужем, а я вспоминаю, кто такой Витя. Вроде как дядя Ромки, который тоже, как и оба его деда, работает в прокуратуре.

— Не верю до сих пор, что этого подонка отпустили! Связалась с каким-то мерзавцем, а наш сын еле живым из-за нее остался! — Ирина Леонидовна любит говорить о людях, словно их нет рядом. — Миша, узнай адрес отделения, сейчас туда поедем!

— Янош не подонок, — очень спокойно произношу я. — Не оправдываю его ни капли, но ему тоже досталось от Ромы, просто он отказался от госпитализации.

— Ушам не верю! Так, может, ты его и надоумила избить моего сына?! — Она уже, не сдерживаясь, говорит на таких повышенных тонах, что на нас оборачиваются. — Значит, так, Юля, Янош этот сядет в тюрьму, я тебе гарантирую. И если выяснится, что ты причастна, отправишься за ним. И чтобы больше к моему сыну на километр не подходила! Убирайся отсюда, немедленно!

— Женщина! Это больница. Выйдите на улицу и там орите! — Рядом возникает дородная женщина в белом халате, за спиной охранник, дежурящий на этаже. — Фамилия пациента, к которому вы пришли?

Злорадство не самое полезное для меня чувство, поэтому дальнейшую разборку уже не смотрю, просто отхожу на ресепшен, выясняю, в какой палате Рома, а потом набираю Андрияшу. Хотела позвонить напрямую Яношу, уже собиралась нажать «вызов», но передумала. Не представляю, в каком он состоянии сейчас. Брат его точно сейчас более спокойный. Насколько это вообще возможно.

«Юль, ты где? Уже должна была доехать». Пропущенное сообщение от Баскакова, а утром, он, как всегда, прислал свое «Привет, любимая».

— Привет, Рома! — Он лежит на кровати, уставившись в потолок, но тут же поворачивает ко мне голову, едва слышит мой голос. — Твои родители здесь. Мы уже пообщались.

Он заводит глаза под потолок и грустно улыбается.

Два часа провожу с Ромкой, наплевав на требование его матушки, мы просто молчим, переписываемся сообщениями, хотя сидим рядом друг с другом.

Отвлекаюсь на телефон — Андрияш. И то, что он рассказывает, заставляет меня расслабиться. Даже Ромка заметил, когда я вернулась в палату.

«Что-то случилось?»

«Все нормально, просто хорошие новости, отдыхай».

Он больше не спрашивает, вертит в руках свой мобильный, а я про себя тихо радуюсь, что мне не придется просить Баскакова утихомирить своих родителей. Но ему я этого не говорю. Сейчас точно не место и не время говорить с ним о Яноше. Наверное, Ромка сам это понимает и сегодня ни слова не написал мне о Разумовском, будто и не было вчера этой ужасной драки. Только синяки на его лице и зафиксированная челюсть не дают забыть…

Остаток воскресенья пролетает быстро и нервно — к вечеру хочу разбить телефон о стену. Мама, потом тетя, потом Ирина Леонидовна, Арина, потом снова мама, снова Ирина Леонидовна, потом Корнеев… И нежные, безумно красивые эсэмэски от Ромы. Он такие никогда мне не писал.

И только один человек молчит. Как вышла от Ромы, написала клоуну «привет». Так этот «привет» до сих пор висит непрочитанным в вотсапе. Зло берет на Разумовского, думала даже позвонить, но решила забить. В конце концов, если я ему нужна, он сам позвонит.

«Давно с тобой не друзья уже». Его чуть хриплый, гипнотизирующий голос до сих пор в ушах стоит.

Но если ты решил, «недруг», обращаться со мной, как со своими девицами…