Детство Иисуса - Джозеф Максвелл Кутзее

– Он был их любимцем, всеобщим любимцем. Они не понимают, почему он убежал. Они тоскуют. Каждый день о нем спрашивают. Зачем я вам это рассказываю, сеньор? Чтобы вы поняли, что Давид с самого начала нашел свое место в нашей общине в Пунто-Аренас. Пунто-Аренас – не обыкновенная школа, где ребенок проводит несколько часов в день, впитывая знания, а потом идет домой. В Пунто-Аренас учителя, ученики и наставники тесно сплочены. Почему же тогда Давид убежал? Не потому, что он там был несчастлив, уверяю вас. А потому что у него мягкое сердце, и мысль о том, что сеньора Инес страдает по нему, была ему несносна.

– Сеньора Инес – его мать, – говорит он.

Женщина пожимает плечами.

– Если бы он подождал несколько дней – приехал бы домой на побывку. Можете уговорить жену, чтобы она его отпустила?

– И как вы себе представляете эти уговоры, сеньора? Вы ее видели. Каким же волшебным заклинанием располагаю я, чтобы заставить такую женщину изменить мнение? Нет, трудность ваша не в том, чтобы забрать Давида у матери. У вас есть власть. Трудность у вас с тем, чтобы его удержать. Решит он вернуться домой к родителям – вернется. Вы не в силах его остановить.

– Он будет убегать, пока убежден, что мать зовет его. Поэтому я и прошу вас с ней поговорить. Убедить ее, что лучше ему поехать с нами. Потому что так лучше всего.

– Вам ни за что не уговорить Инес, что лучше всего – забрать у нее ребенка.

– Тогда уговорите ее хотя бы отдать его без слез и угроз, не расстраивая его. Потому что так или иначе ему придется поехать. Закон есть закон.

– Может, и так, но есть и более высокие соображения, чем подчинение закону, высший долг.

– Да неужели? Не подозревала. Увольте, мне и закона хватает.

Нет сотрудников Пунто-Аренас. Нет Эухенио. Нет и водителя, и задача его не выполнена. Он один с Инес и мальчиком, пока в безопасности за запертой дверью своей старой квартиры. Боливар, выполнив долг, вернулся на свой пост у батареи, откуда мрачно смотрит и ждет, навострив уши, следующего вторжения.

– Давайте сядем и вместе обсудим ситуацию – втроем? – предлагает он.

Инес качает головой.

– Нет больше времени на обсуждения. Я звоню Диего и прошу заехать за нами.

– Заехать за вами и отвезти в «Ла Резиденсию»?

– Нет. Мы будем гнать, пока не уберемся за пределы досягаемости этих людей.

Никакого долгосрочного плана, никакой внятной системы побега – это ясно. Он душой с ней – с этой непоколебимой сухой женщиной, чью жизнь теннисных увеселений и коктейлей на закате он перевернул вверх дном, отдав ей ребенка, чье будущее теперь сжалось до бесцельной гонки по проселкам, пока это не наскучит ее братьям или не кончатся деньги, и у нее не останется выбора – придется вернуться и сдать свой драгоценный груз.

– Как ты, Давид, относишься к тому, – говорит он, – чтобы вернуться в Пунто-Аренас, ненадолго, чтобы показать им, какой ты умница, сделавшись лучшим учеником в классе? Покажешь, что ты складываешь числа лучше всех, что умеешь подчиняться правилам и быть хорошим мальчиком. Как только они это поймут – отпустят тебя домой, честное слово. И ты опять сможешь жить нормальной жизнью, жизнью нормального мальчика. Кто знает, может даже мемориальную табличку однажды повесят в Пунто-Аренас: «Здесь жил знаменитый Давид».

– А чем я буду знаменитый?

– Придется подождать и посмотреть. Может, ты станешь знаменитым фокусником. Или знаменитым математиком.

– Нет. Я хочу уехать с Инес и Диего на машине. Хочу быть цыганом.

Он обращается к Инес:

– Молю вас, Инес, подумайте еще раз. Не бросайтесь в это безрассудство. Должно быть что-то получше.

Инес встает.

– Вы опять передумали? Вы хотите, чтобы я отдала ребенка чужим людям – отдала светоч моей жизни? Что, по-вашему, я тогда за мать? – И, мальчику: – Иди собирай вещи.

– Я уже собрался. А можно Симон меня немножко покачает, а потом мы поедем?

– Сомневаюсь, что могу сейчас покачать кого-нибудь, – говорит он, Симон, – старой силы сейчас нет у меня, понимаешь.

– Ну немножко. Пожалуйста.

Они спускаются на игровую площадку. Прошел дождь – сиденье качелей влажно. Он вытирает его рукавом.

– Качну пару раз всего, – говорит он.

Качать он может только одной рукой, и качели едва двигаются. Но мальчик, похоже, счастлив.

– Теперь твоя очередь, Симон, – говорит он. С облегчением он, Симон, усаживается на качели, мальчик толкает.

– У тебя был отец или заступник, Симон? – спрашивает мальчик.

– Почти уверен, что у меня был отец, и он качал меня на качелях, вот как сейчас ты меня. У всех у нас есть отцы, это закон природы, как я тебе уже говорил, но некоторые отцы исчезают или теряются.

– Тебя отец высоко качал?

– До самого верха.

– А ты падал?

– Я не помню, чтоб упал хоть раз.

– А что бывает, когда падаешь?

– Все зависит… Если повезет, будет шишка. А если очень-преочень не повезет, сломаешь руку или ногу.

– Нет, что происходит, когда падаешь?

– Не понимаю. В смысле, когда происходит падение?

– Да. Это как летать?

– Нет, совсем нет. Летать и падать – не одно и то же. Только птицы умеют летать, а мы, люди, слишком тяжелые.

– Но хоть ненадолго, на самом верху, оно же как летать, правда?

– Наверное, если забыть, что падаешь. А почему ты спрашиваешь?

Мальчик одаряет его загадочной улыбкой.

– Потому что.

На лестнице их встречает угрюмая Инес.

– Диего передумал, – говорит она. – Он с нами не едет. Я так и знала. Говорит, нам придется ехать на поезде.

– На поезде? Куда? До конца ветки? И что вы будете там делать, вдвоем с ребенком? Нет. Звоните Диего. Скажите, чтоб пригнал машину. Я поведу. Понятия не имею, куда нам ехать, но я с вами.

– Он не согласится. Он не отдаст машину.

– Это не его машина. Она принадлежит вам троим. Скажите ему, что он на ней достаточно поездил, теперь ваша очередь.

Через час появляется Диего – насупленный, охочий до ссоры. Но Инес пресекает его ворчание. Она облачена в сапоги и плащ, и такой властной он не видел ее прежде никогда. Диего стоит в сторонке, руки в брюки, а она вскидывает тяжелый чемодан на крышу автомобиля, привязывает его. Когда мальчик притаскивает свою коробку находок, она решительно качает головой.

– Три вещи, не больше, – говорит она. – Маленьких. Выбирай.

Мальчик выбирает сломанный часовой механизм, камень с белой прожилкой, дохлого сверчка в стеклянной банке и сухую грудную косточку чайки. Она спокойно берет у него косточку двумя пальцами и выбрасывает ее.