Я — Господь Бог - Джорджо Фалетти

— Не знаю. Скажем, шестьдесят четыре тысячи долларов.

Вивьен наклонилась к нему и вынула из потных толстых пальцев купюры, которые он все еще держал:

— Скажем, шестьдесят четыре тысячи пятьсот. И договорились. Окончательно. Я ясно выразила свою мысль?

Она выпрямилась и положила деньги в карман джинсов.

— Считаю твое молчание согласием. Пойдем, Рассел. Здесь нам больше нечего делать.

Рассел забрал со стола конверты и бумажник, сунул их в карман. Взял пакетик с жевательной резинкой, посмотрел на него, подумал и с подчеркнутой вежливостью положил перед Ламаром:

— А это оставляю тебе. На случай, если вкус во рту испортится.

И с ангельской улыбкой добавил:

— Используй бережно. Стоит шестьдесят четыре тысячи долларов.

Глаза толстяка налились злобой, в них таилась смерть. Расселу было наплевать чья. Он встал рядом с Вивьен, и они молча отступили. Плечом к плечу, не спуская глаз с бандитов.

Отошли к железной шторе, и Рассел понял, что Джимбо, когда они приехали, опустил ее не до конца. Это и помогло Вивьен появиться бесшумно. Сейчас она наклонилась и подняла штору. Теперь они смогли выбраться без всяких маневров на земле.

Вскоре они уже сидели в машине Вивьен. Рассел заметил, что у нее дрожат руки из-за резкого выброса адреналина. Он тоже чувствовал себя не лучше. Утешился, обнаружив, что даже подготовленный к подобным ситуациям человек никогда, по сути, не привыкает к ним.

Он попробовал расслабиться и обрести дар речи:

— Спасибо.

И услышал сухой ответ:

— Черта с два спасибо.

Он посмотрел на Вивьен и увидел, что она улыбается. Она шутила. Сунула руку в карман и протянула ему пятьсот долларов.

— Понадобятся. Расплатиться в прачечной. Ради твоего же кошелька надеюсь, что не испортила куртку, когда пролезала под шторой.

— Как только смогу, подарю тебе бутик.

— В дополнение к ужину.

Вивьен включила двигатель, и они покинули и эту улицу, и эту дрянную историю.

Рассел рассматривал ее профиль, пока она вела машину. Молода. Решительна. Красива. Опасная женщина, если любуешься ею со стороны дула пистолета.

— Должен сказать тебе одну вещь.

— Что?

Рассел застегнул ремень безопасности, чтобы перестал пищать сигнал.

— Когда я увидел, как ты появилась из-за угла…

— Ну?

Рассел закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья.

— Отныне буду преклоняться перед этим твоим образом, как перед явлением Мадонны.

В полумраке салона раздался звонкий смех Вивьен. Рассел почувствовал, как что-то отпускает его изнутри, и тоже улыбнулся.

Ключ повернулся в замочной скважине, открыл замок и снова исчез в кармане Вивьен. Она вошла и включила свет, который заполнил коридор и отчасти гостиную. Еще шаг — другой выключатель, и свет залил всю квартиру.

— Входи, располагайся.

Рассел вошел с сумками в руках. Осмотрелся.

— А тут очень мило.

Вивьен снисходительно взглянула на него:

— Хочешь еще раз услышать ответ Кармен Монтесы, когда я сказала ей то же самое по поводу ее квартиры?

— Нет, я правду говорю.

Он ожидал увидеть дом, где чистота и порядок будут весьма относительны. Властный характер Вивьен в его представлении никак не вязался с терпением и усердием домашней хозяйки. Однако небольшая квартирка оказалась просто чудом хорошего вкуса в обстановке и редким примером внимания к деталям. Здесь ощущалось что-то такое, с чем он еще никогда не сталкивался. Не сумасшедший беспорядок, как в его квартире, и не выхолощенное великолепие, как в доме родителей. Чувствовалось, что живущий тут человек любит все, что его окружает.

Он опустил сумки на пол, продолжая осматривать квартиру.

— У тебя есть домработница?

В ответ Вивьен пожала плечами, открывая холодильник и доставая бутылку минеральной воды:

— Слишком простая игра слов.

— То есть?

— Где это видано, чтобы квартиру полицейского убирали за деньги? Домработница в Нью-Йорке стоит столько же, сколько пластический хирург, — с той лишь разницей, что к ее услугам приходится прибегать намного чаще.

Рассел не стал говорить ей, что, пока ездил с братом по свету, встречал сотрудников полиции, и в Америке, и за рубежом, которые за те взятки, какие получали, могли бы позволить себе армию домработниц.

Наливая воду в стакан, Вивьен указала на двухместный диван напротив телевизора:

— Садись. Хочешь пива?

— Не откажусь.

Он подошел к буфету и взял бутылочку, которую Вивьен открыла и пододвинула к нему. Когда почувствовал, как прохладная жидкость проливается в желудок, понял, что ужасно хочет пить и что еще несколько дней будет ощущать последствия удара Джимбо.

Направляясь к дивану, обещавшему отдохновение, он заметил на тумбе причудливую рамочку с фотографией женщины и девочки лет пятнадцати. Явно мать и дочь — те же черты, и одинаково хороши.

— Кто это?

— Сестра и племянница.

Вивьен ответила коротко, как бы давая понять: тема исчерпана. Рассел догадался, что с этими людьми связана, видимо, какая-то не очень счастливая история и Вивьен не хочет о ней говорить. Он не стал задавать других вопросов и опустился на диван. Провел рукой по его светлой коже.

— Удобно. И красиво.

— Парень, с которым я жила тут, архитектор. Он помог мне выбрать мебель и обставить квартиру.

— И куда же он делся?

Вивьен улыбнулась с откровенной самоиронией:

— Как у хорошего архитектора, у него имелись и другие проекты.

— А ты?

Вивьен развела руками.

— Мой анонс выглядит примерно так: молода, интересная работа, одинока, никого не ищет.

Рассел и тут промолчал. Однако не мог не испытать некоторого удовлетворения при мысли, что у Вивьен нет близкого приятеля.

Девушка допила воду и поставила стакан в мойку:

— Хочу принять душ. А ты располагайся поудобнее. Включи телевизор. Допей пиво. Потом уступлю тебе ванную, если захочешь.

Рассел ощущал на себе вековую пыль. Мысль о теплой воде, которая окатит его и смоет следы, оставленные этим днем, бесконечно обрадовала его.

— Хорошо. Подожду.

Вивьен исчезла в спальне и вскоре вышла оттуда в халате и направилась в ванную. И почти сразу же Рассел услышал шум воды. Он не мог удержаться, чтобы не представить себе гибкое тело девушки под душем. Внезапно ему показалось, что пиво недостаточно холодное, чтобы погасить легкий жар, охвативший его.