Тридцать первый выстрел - Сергей Самаров

Я стрелял с привычным интервалом около двух секунд. Его мне вполне хватало для прицеливания. И все бандиты, начиная с последнего, попадали лицом в камни. Последние двое что-то заподозрили и одновременно оглянулись; даже почти остановились в растерянности, не сообразив сразу, бежать им дальше или возвращаться. Но думали они слишком долго…

– Так сколько всего бандитов ты насчитал? – спросил я Волоколамова.

– Наверное, их больше. Не все сразу показались. Я считал только тех, что показались. Уничтожено двадцать три бандита. По моим подсчетам, осталось только восемь. Но я считал стволы, что стреляли в прикрытии этой группы. Не меньше двенадцати.

– Считаешь, они пойдут в лобовую атаку?

– Считаю, что они уже сматываются подальше…

Волоколамов встал во весь рост. Я хотел было прикрикнуть на него, но не последовало ни одного выстрела. Капитан провоцировал оставшихся в живых бандитов, однако провоцировать было уже некого.

– Вертолеты опоздали, БМП опоздали, – посетовал я. – Вся надежда на собственные ноги. Ты оставайся здесь. Ракетница у тебя есть?

– Есть. С комплектом ракет.

– Зеленая – обозначение твоего местоположения. Любая другая – направление атаки. Но ты направления атаки не давай.

– А вас вертолеты не накроют?

– У меня тоже есть ракетница. Контролируй подъем. И не забывай, что там «растяжка»…

* * *

В одиночку преследовать двенадцать бандитов, среди которых могли оказаться опытные и подготовленные спецназовцы иностранного государства, казалось делом неразумным. Но передо мной и моей группой стояла достаточно ясная задача – не просто уничтожить максимально возможное количество бандитов, но ликвидировать банду и добыть сведения о применении ею суперлубриканта. Значит, моя персональная задача на конкретный момент выглядела простой, хотя и сложновыполнимой, – завязать бой и по возможности дать бандитам в нем увязнуть. То есть не позволить им уйти к себе на базу, чтобы ликвидировать следы своего пребывания и своей деятельности.

Задача моя облегчалась тем, что боевики хорошо видели, что в потерпевшем крушение дельталете было только два человека. И ни под каким соусом не могли предположить, что эти двое, и тем более один, будут их преследовать. А если идет преследование, то это вступил в дело кто-то другой, появившись со стороны. Так должно подсказывать нормальное рациональное мышление. Но спецназ ГРУ как раз тем и отличается от любых других подразделений спецназа, что часто действует нерационально и вопреки логике. И это часто приносит успех – хотя бы потому, что подобного поведения никто не ожидает.

Точно такая ситуация должна была возникнуть и сейчас. Если бандиты заметят преследование – а я и сам намереваюсь себя обозначить, – то они посчитают, что это подоспела пешим ходом моя группа. А то, что они заметят только одного преследователя, ничего значить не будет, поскольку другие должны в этом случае идти веером с других направлений и по возможности прятаться. Это давало мне надежду, что на меня не пойдут в лобовую атаку. Только в глупых телевизионных фильмах люди бегут навстречу автоматным очередям, надеясь, что пуля попадет в соседа.

Поэтому вся моя надежда была на то, что бандиты дружат с логикой и на рожон лезть не будут. Я пошел, прихватив с собой трофейный гранатомет вместе с гранатами, несмотря на то, что лишние десять килограммов веса могли бы сказаться в погоне. Но я исходил из того, что обычно работаю в бронежилете, который тоже имеет вес. Сейчас я остался без него, следовательно, лишний вес нести могу.

Я шел быстро, временами переходя на бег, и удивлялся тому, как далеко мы умудрились перелететь на «подбитом» дельталете. Там, в небе, когда боролись с аварией, казалось, что летим всего-то какие-то десятки секунд. В действительности это было намного больше. И путь мой оказался не самым близким. При этом я на ходу, предварительно просмотрев намеченный впереди путь, чтобы не споткнуться, просматривал дальние участки ущелья в бинокль. И уже через пятнадцать минут преследования обнаружил, что догоняю бандитов.

Капитан Волоколамов, думаю, вполне мог бы составить конкуренцию любому профессору математики. По крайней мере, он верно просчитал по звуку количество автоматных стволов. Впереди меня было двенадцать бандитов и три собаки. Бандитов мне было не жалко, а вот собак… Хотя собаки тоже не умеют жалеть чужих. Они не ведают межчеловеческих отношений и верны только своему хозяину, который может быть и добрым, честным человеком, и отъявленным негодяем. И того, и другого собака любит одинаково верно и преданно и за свою любовь и верность расплачивается жизнью. Но мне в моем положении лучше было не думать о жалости, потому что силы были откровенно неравны. Я нагонял бандитов, надеясь, что у них нет бинокля с тепловизором, который позволил бы определить меня раньше, чем я сам захочу определиться. А мне уже вскоре необходимо было показать себя.

Позвонил генерал и сообщил:

– Вертолеты вылетели. Точку твоего месторасположения нам дал по карте полковник Казанцев. Я передал данные вертолетчикам. Они знают, где тебя искать. Что у тебя нового?

Я разговаривал с ним на ходу и потому докладывал обстановку короткими рваными фразами, не сбивающими дыхания, потому что привычно произносил слова в ритме «вдох-выдох».

– Ты не много на себя берешь? – не возмутился, а спросил, явно заботясь обо мне, генерал. – В одиночку преследовать двенадцать человек… Это чересчур.

– Иначе, товарищ генерал, они уйдут, и не найдем потом. У банды наверняка есть запасная база. Из тех, кто здесь остался, вряд ли кто-то сможет дать нам показания. Если еще живы, то ненадолго. Я обычно стреляю в голову…

– Будь осторожен.

– Буду! – пообещал я, хотя сам не видел возможности для этого…

* * *

Я не успел убрать трубку, как она снова завибрировала в руке. Определитель показал номер трубки старшего лейтенанта Мальцева. Но я предположил, что звонил не он, а майор Желобков. И не ошибся.

– Тридцать Первый! Я – Тридцатый. Движемся с максимально возможной скоростью в твою сторону. Были две вынужденные задержки…

– Я в курсе. Можете прибавить скорости?

– Скорость у нас почти пятьдесят километров в час. При данных дорожных условиях это выше возможного предела.

– Я в одиночестве преследую двенадцать бандитов. Требуется помощь.

– Спешим, Тридцать Первый, спешим… Думаю, нам потребуется еще около получаса.

– Жду. Примерно в это же время, если не раньше, прибудут вертолеты. На всякий случай, обозначения: зеленая ракета – свои, любая другая – направление атаки.

– Понял, работаем.

Желобков был, как всегда, лаконичен и настроен по-деловому. И лишних слов не говорил.

Убрав трубку, я поднял бинокль и убедился, что почти догнал бандитов. По крайней мере, они уже находятся на расстоянии моего прицельного огня, хотя их и скрывают от прямого взгляда заросли кустарника, густо растущие в этом месте по склону. Кустарник, видимо, замедлил продвижение бандитов, а троп через него проложено не было. Но если кустарник не давал им видеть меня, то генеральскому биноклю он не был помехой. Я остановился, перевел дыхание и пристроил автомат на камень. Снова посмотрел через бинокль, потом без бинокля, потом опять через бинокль, потом через прицел автомата. И один за другим раздались два выстрела. Эхо прокатилось по ущелью. Бандитов осталось только десять.