Дорогой притворщик - Николь Берд

– Садись! – Гейбриел распахнул дверцу перед Психеей. – На нас напали, – крикнул он кучеру. – Разворачивайся и уезжай отсюда как можно быстрее! Когда выедешь на большую дорогу, я скажу, что делать дальше.

Психея немного успокоилась, ее раскрасневшееся от бега лицо приобрело свой обычный нежно-кремовый оттенок.

– Мы возвращаемся в Лондон? – тихо спросила она.

Гейбриел задумался. Уже не в первый раз он недооценил эту шайку негодяев, больше такого не должно произойти.

– Нет, они рассчитывают на это. Возможно, уже устроили засаду на дороге, – сказал он. – А мы поедем на юг.

Психея не возражала. Она поправила волосы и стряхнула с туники прилипшие листья.

– Странный же у меня будет вид, когда мы приедем в гостиницу, – огорченно заметила она.

Какая бы благовоспитанная девица сохранила самообладание, спасаясь бегством от кровожадных бандитов, да еще полуодетой в этом маскарадном костюме? С ней не было багажа, не было горничной, и ее репутация на грани гибели, а выражение ее лица безмятежно, и в ее глазах нет страха. Она – чудо, его очаровательная мисс Хилл. Сердце Гейбриела переполняла любовь. Она ни с кем не сравнима, и она принадлежит ему, пусть даже на время. Любой ценой он должен спасти ее.

Даже если ему придется нарушить клятву, данную на всю жизнь.

Когда они выехали на большую дорогу, Гейбриел быстро переговорил с кучером и вернулся в карету. Он долго сидел молча, глядя в окно. Страшная борьба происходила в его душе.

Ему слышались громкие голоса: «Никому не позволено так позорить имя нашей семьи! Ты мне противен… Никаких просьб, черт побери, на этот раз ты зашел слишком далеко…» От воспоминаний о пережитой боли, от гнева, вновь вскипавшего в его груди, Гейбриел сжал челюсти.

Психея наблюдала за ним, понимая, что следовало бы поинтересоваться, куда это безумное бегство их приведет. Однако что бы ни готовила им судьба, она знала, что должна ценить каждую минуту, проведенную вместе, хотя бы и в карете, катящейся по ровной дороге.

Психея не хотела думать о будущем, когда рядом не будет Гейбриела. Сейчас она каждой клеточкой своего тела ощущала его присутствие.

Психея прикрыла глаза и, откинувшись на мягкую спинку сиденья, покачивалась на рессорах кареты. Пока она с Гейбриелом, она не станет беспокоиться из-за убийц, скандала или гнева своей семьи. Присутствие Гейбриела, его любовь для нее важнее, чем надвигающаяся опасность.

Психея проснулась оттого, что карета остановилась. Даже не взглянув на пустое сиденье, она сразу же почувствовала, что Гейбриела нет. Психея чуть не закричала. Сумрак, она одна в карете. Где они? Где Гейбриел? Выглянув в пыльное оконце, девушка увидела, что смеркается и небо затянуто тучами.

Перед ней были высокая каменная стена и сторожка. Видимо, они остановились у въезда в какое-то большое имение. Гейбриел оживленно разговаривал с привратником, но она не слышала слов. Привратник размахивал руками и что-то доказывал визгливым голосом. Гейбриел помолчал и вновь заговорил более спокойным тоном, но она уловила в нем стальные нотки. Наконец, казалось, Гейбриел убедил его. Привратник пошел открывать тяжелые железные ворота, а Гейбриел снова сел в карету.

Вид у него был хмурый. Психея вопросительно взглянула на него, и он взял ее за руку.

– Мы остановимся на ночь здесь, в… доме моего знакомого, – сказал он. – Люди Баррета сюда не доберутся. Судя по высоте стены и несговорчивости привратника, он был прав. Но кем же был этот старый знакомый, владелец такого большого и уединенного имения? Прошлое Гейбриела выглядело все таинственнее. Психея вспомнила слухи об убийстве, но не хотела об этом думать. Он сам ей скажет, когда придет время. Она не из тех, кто обвиняет без всяких доказательств. Разве она не знает его и его доброе сердце?

Несмотря на то, что ее разбирало любопытство, Психея не стала расспрашивать Гейбриела. Они ехали через густой лес, вокруг возвышались вековые деревья, на прогалине Психея увидела оленя, щипавшего траву. Подъездная дорога была расчищена и ухожена. Наконец карета остановилась, и Гейбриел с каменным лицом открыл дверцу, вышел и подал ей руку.

Психея огляделась. Огромный дом из серого гранита потрясал своей величиной, холодной строгостью архитектуры и необычайной тишиной, царившей в нем. Не лаяли собаки, не слышно было голосов слуг или смеха играющих детей. Психея взглянула на Гейбриела, но тот давал указания кучеру, который кивнул, натянул вожжи, и карета завернула за угол, направляясь к конюшне. Скрип колес и стук копыт неестественно громко звучали в этой тишине.

– Они знают, что мы приедем? – спросила Психея, думая, как расстроит какую-то леди их неожиданное появление.

– Нет, но здесь вполне достаточно комнат для гостей, – сказал он, коротко улыбнувшись ей. Однако настороженное выражение его глаз не изменилось.

– Ты уверен, что они будут нам рады? – снова спросила Психея с неожиданным смущением.

– Не очень, но они нас примут, – мрачно заявил он. Психея не успела попросить его объяснить ей, что происходит, как дверь наконец открылась и появился лакей. Гейбриел взял ее за руку и повел по широким ступеням.

– Привет, – сказал он. Слуга в остолбенении смотрел на Гейбриела. На нем был тяжелый парик и богатая ливрея, несмотря на то что место казалось таким уединенным. И все же он казался немного слабоумным.

– Э… х-хозяина нет дома, – заикаясь произнес он.

– Для меня он – дома, – спокойно ответил Гейбриел. Не обращая внимания на лакея, в замешательстве смотревшего на него, Гейбриел провел Психею в открытую дверь.

Навстречу, размахивая руками, спешил старый дворецкий.

– Послушайте, нельзя приходить сюда вот так, хозяин не позволяет. Уходите, пока я не спустил собак.

Психея в ужасе остановилась.

– Мы не хотим навязываться, – сказала она Гейбриелу. Но он не слушал ее.

– Нет никаких собак, Макдаффи. Он не выносит, когда они ласкаются. Разве ты не помнишь, как он утопил бездомного щенка, которого я принес домой? Мне тогда было восемь.

Психея широко раскрытыми глазами смотрела на своего спутника. Худой, высокий дворецкий, казалось, сейчас упадет в обморок.

– Это вы, сэр! Вернулись, я бы никогда не поверил. Психее страшно хотелось отвести Гейбриела в сторону и потребовать у него объяснений. Но он продолжал разговаривать с дворецким.

– Но его милость… – ломая руки, говорил старик, – он угрожал, что отхлещет вас кнутом, если вы снова появитесь здесь после того, что вы сказали ему в прошлый раз… Я не думаю…

– Предоставь его милость мне, Макдаффи, – в отличие от взволнованного слуги удивительно спокойным тоном сказал Гейбриел. – Полагаю, он в кабинете? Я поговорю с ним. О, и скажи экономке, чтобы она приготовила две комнаты для гостей и добавила два прибора на обеденном столе. Мы остаемся на ночь.

Не обращая внимания на пытавшегося возразить дворецкого, Гейбриел зашагал к дверям, и Психея старалась не отставать от него.