Короли побежденных - Елена Первушина

— С вареньем! — и вонзил зубы во второй.

Она последовала его примеру и тут же вся закапалась, а ему хоть бы что!

— Слушайте, а у меня ведь есть к вам серьезное дело, — сообщила Мэй, болтая ногами.

— М-да?

— М-да. Даже не дело, а просьба. Господин Арнульф, тардский посол, никогда не брал у вас в долг?

Рейнольд подавился и закашлялся.

— О таких вещах не спрашивают, милая барышня, — сказал он сурово, когда Мэй хорошенько стукнула его по спине.

— Опять вы за старое! Мне ведь и нужно-то какой-нибудь завалящий документик. Мне так было бы спокойней жить. Знаете, лишний козырь рукава не оттянет. Тем более сейчас, когда у меня появился жених из Империи.

Он посмотрел на нее жалобно:

— Я не знаю, я ничего не могу обещать…

— А вы не обещайте. Если сделаете, разрешу вам проводить меня домой. После трех танцев.

Он постоял в задумчивости, что-то прикидывая. А что тут: прикидывай не прикидывай — уже влез по уши. Если сейчас отказаться, неизвестно, сможет ли он еще за ней поухаживать. А затягивать дело с женитьбой он не собирался и потому кивнул:

— Ладно. Пошли танцевать.

Пока суть да дело, пока что-нибудь найдется, он успеет жениться и детей завести. А там ей будет уже не до посла. Разглашать тайны клиентов нехорошо, это он с детства усвоил.

Они станцевали и три, и шесть раз, а потом вдруг услышали, как часы на ратуше бьют пять.

«Ой, хватит, — подумала Мэй. — В полдень надо быть на пристани. А этого мальчишку я и так уже здорово разорила, да еще и работать заставила. Пора домой».

— Мне пора, — сказала она чуть печально. — У меня завтра дела. Пойдем?

Город еще шумел. Люди начнут расходиться на рассвете. Рейнольд снова провел ее кратчайшим путем — задворками. У дома она с улыбкой спросила:

— Не жалеете, что дали деньги?

Вместо ответа он привлек ее к себе и попытался поцеловать, но уткнулся губами в маленькое холодное запястье.

— Как это мило, что вы, аристократ, мне, простой девушке, целуете руки, — сказала Мэй, мягко освобождаясь из его объятий, и убежала.

Рейнольд твердо убедился в том, что сделал правильный выбор. Любая девушка Лайи была бы счастлива, стоило ему бросить на нее один взгляд. А эта — нет. Она будет такой женой, какая нужна настоящему аристократу — ни на кого не похожей.

Мэй обернулась только на пороге. Рейнольд уже исчез. Она постояла немного, слушая кузнечиков и пытаясь унять сердце. Но оно все равно стучало, словно язык в колоколе. Она не понимала, что творится, только чувствовала, что задыхается от полноты жизни, от бесконечной любви к пьяному городу, к молчаливым звездам, к обиженному мальчику, который убегал сейчас прочь от нее по темным переулкам, к этой холодной и щедрой земле.

Мэй толкнула дверь. В адъютантской никого не было. Она хотела подняться к себе, но услышала голоса на кухне. Камеристки и кухарка, видно, тоже недавно вернулись домой — все трое были еще в бальных платьях, только сняли маски, распустили волосы и скинули туфли. Но в плите потрескивал огонь, а на плите причмокивал закипающий кофейник. При виде Мэй женщины даже не встали — все уже были без сил. Только Камилла сказала:

— Доброе утро, Ваше Величество. Кофе пить будете?

— Вот столько кофе и вот столько молока. — Мэй тоже плюхнулась на стул и с наслаждением вытянула ноги. — А то я уже никогда не усну.

Серена сладко потянулась и с видом великомученицы направилась к плите.

— Ну, как успехи, Ваше Величество? — поинтересовалась она.

— Трое, — скромно ответила Мэй. — А ваши?

— Ха! Какие могли быть успехи, если мы весь вечер возились с этим пьяницей, вашим женихом? — возмутилась кухарка.

— Ну мы все же не посрамили себя, — мягко возразила Камилла. — А кое-кто был, по-моему, даже не против… — И она скосила глаза на раскрасневшуюся Хелыу.

— А посол — интересный мужчина, — задумчиво вставила Серена, наливая кофе для Мэй.

— Откуда ты знаешь? — полюбопытствовала Камилла.

— Мне ли не знать?

Представив себе посла, сраженного чарами ее кухарки, Мэй расхохоталась и вдруг с удивлением поняла, что по ее щекам текут слезы.

«Совсем уже нервы размочалились», — подумала она, тайком вытирая глаза. Хотела расспросить Серену поподробнее, но тут в дом буквально вломились протрезвевшие и совершенно несчастные королевские охранники. Оказывается, они всю ночь носились по городу в поисках подопечной.

— Нечего было петь так фальшиво, — рассудительно ответила Мэй на их упреки. — Я испугалась и убежала. А один милый молодой аристократ приютил меня.

— Где, Ваше Величество? Скажите только где?

— Ха! Так я вам и сказала! Мы, лисье племя, умеем прятаться. — Королева засмеялась и снова почувствовала, что сейчас заплачет.

— Ваше Величество, по-моему, вы не понимаете, что ваша безопасность…

— Ой, ради Звезды, Камилла, дай ты им денег на конфеты и выпроводи их отсюда. Я сейчас упаду. Хельга, пойдем, поможешь мне раздеться. Ты тут, похоже, самая трезвая и здравомыслящая.

И, уже на лестнице, добавила потихоньку:

— Я возьму сегодня твое платье, то, светло-желтое, простое, можно?

— Конечно, Ваше Величество.

— И еще: разбуди меня в десять, осторожненько, чтоб никто об этом не знал.

Разумеется, они обе проспали, и, когда перепуганная Хельга прибежала будить свою хозяйку, был уже двенадцатый час. С ее помощью Мэй в спешке кое-как натянула платье, плеснула в лицо холодной воды, провела два раза щеткой по волосам и опрометью бросилась вниз по лестнице.

На улицах все еще не было ни души. Солнце сияло весело и отчаянно в ярко-синих, без единого облачка небесах. Мэй со всех ног побежала к пристани. Еще издали она увидела стоящего на самом солнцепеке Эрвинда. Он прифрантился — был в новом камзоле и без повязки. Она споткнулась, потеряла туфлю, заскакала на одной ноге, прямо с разбегу повисла у него на шее и потянулась изголодавшимися губами.

Когда Мэй снова обрела способность глядеть по сторонам, выяснилось, что они не одни на пристани. Сваленные неподалеку бревна украшала мрачная черная фигура церетского врача, а в лодке у причала сидел Ивэйн, убийца Стейнора.

Не разжимая рук, она спросила:

— Эрвинд, что тут делает твой черный гений? И вы? Я рада вас видеть, но…

Принц усмехнулся:

— Ты уж прости, не мог отделаться от Теодора. Все боится, что снова придется меня латать. А господин Ивэйн нас немного покатает.

Мэй взглянула повнимательнее на эту троицу. Она знала, что Ивэйн — тоже аристократ, а священное право аристократов заключать браки никто не отменял, следовательно…