Новая эпоха - старые тревоги. Политическая экономия - Евгений Ясин

Олигархи (условно) — бизнес, повязанный с властью, в том числе и региональный. Олигархический капитал разбух на сомнительных операциях с бюджетными средствами и сейчас встревожен: что будет? Он готов сотрудничать как прежде, особенно если дадут поживиться. Но может перейти в разряд нормального бизнеса, только бы не стали проверять его источники. Российский крупный бизнес скорее готов угодничать и откупаться от власти, зная ее способность разорить любое предприятие. Угроза давления, передела в пользу бюрократов может принудить его к объединению.

Все же крупный бизнес, если его развести с властью, будет, вероятнее сего, поддерживать реформы и укрепление законности, хотя вчера ни усиление конкуренции, ни прекращение льгот и субсидий ему были ни к чему. Коррупция служила орудием его влияния на власть. Ситуация изменится в одном случае: если придется платить налоги вместо взяток.

Внутри новой номенклатуры противоречия довольно острые. Федералы, особенно силовики, враждебно относятся к олигархическому капиталу, да и к регионалам. Не случайно первые шаги Путина, явно поддержанные силовиками, были направлены против них. Чувства эти взаимны в силу различия интересов.

Поэтому есть почва для конфликта внутри новой номенклатуры, но его серьезное проявление возможно только при ощутимом ослаблении власти.

Старая номенклатура, теряя позиции, будет склонна ко все более тесному сотрудничеству с властью, вплоть до полного слияния с новой номенклатурой. Но, учитывая свою социальную базу и менталитет, в какой-то мере она будет вынуждена противостоять власти. Не исключено оппонирование даже по вопросам защиты демократии и прав человека, если сильно задеть ее интересы.

Она решительно против либеральных реформ, против ликвидации нерыночного сектора, за государственный протекционизм и повышение роли государства в экономике, за имперские амбиции. Во многих отношениях она близка федералам.

В таблице 2 сведены оценки отношения выделенных групп к основным компонентам политики В. Путина.

Таблица 2. ОТНОШЕНИЕ ОСНОВНЫХ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ СИЛ К ПОЛИТИКЕ ПРЕЗИДЕНТА

Результаты анализа таковы. Если Путин нацелен на исполнение своей миссии, его опорой и полноценными союзниками могут быть только правые, либералы. Но только на них Путин опираться не может — их избирательная база пока узка. С них еще не снята вина за тяготы кризиса. Поэтому выстраивание более широкой и идеологически размытой коалиции, которая заодно выглядела бы умеренной, центристской, — это для Путина не только вопрос личной склонности или убеждений. Это необходимое условие политической стабильности. Но при этом исполнение миссии Путина будет усложняться компромиссами, без которых коалицию не построишь, даже если поначалу мандат доверия позволяет лидеру действовать без оглядки.

Исполнение миссии может быть поддержано бюрократией, если над нею установить контроль. Новая номенклатура — слабая опора, а порой и оппозиция.

Вместе с тем можно сделать важный вывод: победа Путина сделала возможным продолжение коалиции либеральных реформаторов и новой номенклатуры. В случае победы Примакова это было бы невозможно. Либералы пришлось бы полностью уйти в оппозицию, а на реформах можно было бы надолго поставить крест.

Если упор будет сделан не на миссию, а на власть, на усиление государства любыми методами, то Путин сможет опереться на новую и на старую номенклатуру. Это облегчит укрепление электоральной базы. Либералы же и правые вынуждены будут уйти в оппозицию. Разница между Путиным и Примаковым в роли президента сведется к нулю.

Сегодня власть, имея массовую поддержку, в том числе распространяемую на программу реформ, может действовать силовыми методами, поигрывая мускулами, не считаясь с сопротивлением и подчеркивая: важно достичь цели, а методы надо выбирать наиболее эффективные. Однако уже сегодня, в благоприятной ситуации, закрадывается сомнение в справедливости подобных суждений.

Главный момент выбора наступит, если ситуация ухудшится. Тогда придется по-настоящему выбирать между миссией и властью: либо соблюдение духа демократической законности и самоограничение в отношении методов осуществления политики и борьбы за власть — либо силовой вариант, использование административного ресурса, смена политики ради удержания власти. Оппозиция только со стороны правых. И снова тревога: будут ли у них нормальные условия для ведения политической борьбы, для будущей победы на демократических выборах?

Не так давно исполнилось двадцать пять лет с момента подписания Хельсинкского заключительного акта по безопасности и сотрудничеству в Европе. Это был триумф Л. И. Брежнева: ему удалось подтвердить международное признание неприкосновенности послевоенных границ. Как потом выяснилось, ненадолго. Нов Заключительном акте была так называемая «третья корзина» — обязательства стран-участниц по защите прав и свобод человека. Тем самым вопрос прав человека был выведен из разряда внутренних дел, в которые нельзя вмешиваться на международном уровне. Третью корзину использовали советские диссиденты, чтобы попытаться принудить советское руководство под международным давлением соблюдать собственную Конституцию, уважать гражданские права и свободы. Конечно, они не могли принудить власти ни к чему, но краху тоталитарного режима поспособствовали.

28–29 июля 2000 года в Москве состоялась Конференция, посвященная 25-летию Хельсинкского акта. От правительства и администрации президента никого не было. Но в президиуме рядом с правозащитниками сидели дипломаты — Дубинин, Кашлев и другие, которые тогда работали над «третьей корзиной». Боюсь, значимость события оценили лишь его участники. А ведь «третья корзина» вновь в повестке дня.

Можно сказать, что в сложившейся ситуации события в России развиваются наиболее естественным для нее образом. После революционных изменений наступил период стабилизации в экономике. Слабость государства, неизбежная во время потрясений и смены государственного устройства, вызывает реакцию со стороны общества: наведение порядка, повышение действенности институтов государственной власти становятся общим требованием и объективной необходимостью.

Но в этой естественности таится угроза. Снова развилка: скатится ли Россия вновь к бюрократическому управлению с привычной вертикалью власти, понимаемой как иерархия подчиненности сверху донизу; произойдет ли еще одна модернизация сверху, в прошлом всякий раз приводившая к новым потрясениям? Или же ей удастся удержаться на пути демократизации, развития гражданского общества и выстроить в конечном счете более гибкую и динамичную социальную систему, способную ответить на вызовы глобализации? Как бы ни оценивать итоги последних десяти лет, факт остается фактом: Россия вышла из нижней точки равновесия, из состояния перманентного упадка и поднялась на какую-то высоту, в точку пока неустойчивого равновесия, из которой физически можно двигаться в сторону свободного демократического открытого общества. Уникальный шанс!