Россия и Южная Африка. Наведение мостов - Аполлон Давидсон

Это был тот мир, с которым сталкивался АНК в Советском Союзе и который поддерживал его. За этим миром стояло мощное Советское государство.

С самого начала, когда южноафриканцы поднимали вопрос о вооруженной борьбе, их советские коллеги подчеркивали важность борьбы политической – одновременно и вместе с борьбой вооруженной. Вооруженная борьба виделась южноафриканцам и их московским собеседникам как борьба массовая. За первыми взрывами в результате массовой политической работы должны были последовать создание народной армии и развертывание широкой партизанской войны с вовлечением гражданского населения. Такая картина будущей вооруженной борьбы сформировалась на базе опыта Китая и Вьетнама. Она соответствовала и советской теории, признававшей индивидуальный террор ошибочной тактикой, неспособной привести к желаемому результату, т. е. к смене политического или социального строя.

Об этом упоминалось во время первых встреч в ЦК КПСС, об этом же писал А. Л. Адамишин: «Особо отмечу наше неприятие того, что можно было квалифицировать как террористические действия. Одним из условий наших поставок оружия была негласная договоренность, что применение этого оружия не повлечет за собой жертв среди гражданского населения» [615] .

На практике вооруженная борьба АНК развивалась по иному сценарию. Во-первых, армия была не массовой народной, а, скорее, профессиональной. Во-вторых, на долгие годы вооруженная (а не политическая) борьба заняла центральное место в стратегии АНК и стала главным смыслом его деятельности. Победа виделась, прежде всего, как военная победа над армией ЮАР. Бил Андерсон, один из видных деятелей Умконто, говорил: «Я думаю, что до середины 80-х годов единственным подразделением АНК, где такого подхода не было, было само МК», но с середины 80-х годов этот дух стал превалировать и там [616] . Даже в 1987 г. в закрытом документе АНК на этот счет говорилось: «Ни одна революция не будет ничего стоить, если у нее не будет силы защитить себя от наступления врага. Это тем более относится к нашей революции, которая включает вооруженную борьбу как решающий компонент» [617] .

Наконец, в-третьих, оказалось, что в конкретных условиях ЮАР именно террористические акты были единственно возможной и наиболее эффективной формой вооруженной борьбы. Психологическое воздействие уже первых взрывов показало, что они были и лучшей формой пропаганды. Можно было, конечно, проводить различие между террористическими акциями, направленными против промышленных объектов, и индивидуальным террором. Но с развертыванием «народной войны» в 1980-е годы индивидуальный террор стал играть не менее важную роль. В инструкции АНК о создании народных судов в тауншипах говорилось: «… они разбирают случаи антиобщественного поведения, конфликты и политические преступления против народа… В случаях смертного приговора необходимо найти способы, которые не поставили бы под удар суд… Демократические профессиональные юристы должны помогать в деятельности народных судов. Но мы должны сознательно избегать превращения всего этого народного опыта в элитарное упражнение, сводящее на „нет“ концепцию народной демократии» [618] . Эта «судебная» деятельность, как и вся остальная деятельность в тауншипах, проходила под руководством подпольных кадров АНК. В той же инструкции говорилось: «АНК дает общее руководство и направление. Он учится у народа и мобилизует его энергию для захвата власти… Кадры подполья должны работать в „легальных“ демократических движениях. Они должны действовать на всех уровнях народных комитетов…» [619]

Во время своего визита в Москву в январе 1963 г. Артур Голдрейх и Велла Пиллэй говорили о подготовке для Умконто 20 человек, которые потом могли бы стать инструкторами для обучения бóльшего числа кадров. Но вскоре запрашиваемые масштабы этой подготовки значительно расширились. Тамбо во время своего первого визита в том же 1963 г. обсуждал возможность подготовки уже не менее 300 бойцов. Первым человеком, прошедшим подготовку в СССР, стал сам Голдрейх, для которого в начале 1963 г. были проведены «технические консультации», связанные с планами операции «Майибуйе» [620] .

По сведениям С. Томаса, исследователя внешней политики АНК, в начале 60-х годов незначительная часть бойцов Умконто была подготовлена в Египте, Алжире, Эфиопии, Марокко и Гане, причем в Гане их готовили якобы советские инструкторы. Он же, ссылаясь на слова директора Института Африки Ан. А. Громыко, писал, что после провозглашения независимости Замбии в 1964 г. вооружение, боеприпасы и советские специалисты начали прибывать на вновь созданные базы Умконто и туда [621] . В разговоре с И. И. Филатовой В. Г. Солодовников сказал, что в Замбии были тренировочные лагеря АНК, но на вопрос, где именно, ответил, что не знает, и добавил, что «может быть их и не было» [622] . В. Г. Шубин отрицает, что военные лагеря в Замбии были, и пишет, что советские специалисты начали обучать кадры Умконто в Африке только с 1979 г. в Анголе [623] . Очевидно, установить истину можно будет только когда откроются российские военные архивы.

Первые бойцы Умконто – около 40 человек – прибыли в СССР в начале 1963 г. Все они уже прошли военную подготовку в разных странах Африки. Среди членов этой первой группы был и Крис Хани. Обучение бойцы проходили в поселке Сходня под Москвой, где располагался специализированный центр по подготовке кадров национально-освободительного движения, называвшийся «Северный учебный центр». Этот центр с самого начала специализировался на подготовке кадров для ведения партизанской войны [624] .

Обучение больших групп кадров Умконто началось в Одессе, в военном училище, где велась общевойсковая подготовка командного состава. По словам Шубина, город этот был выбран для обучения южноафриканцев из-за теплого климата и из-за того, что в годы Второй мировой войны в его окрестностях активно действовало партизанское движение. Первая группа рекрутов прибыла туда в ноябре 1963 г. По словам Р. Касрилса, в ней было 300 человек [625] , в их числе – Джо Модисе, Мозес Мабида (в будущем – генеральный секретарь ЮАКП) и сам Касрилс. Большинство рекрутов перевозили прямо из Африки на самолетах ВВС с опознавательной символикой «Аэрофлота». Вторая группа прибыла в Одессу в 1965 г., среди них был Джосайа Джеле. Часть этой группы позже была отправлена в Ташкент на курсы командиров более высокого уровня [626] .

Высший эшелон руководителей АНК и ЮАКП проходил специализированную подготовку по руководству партизанской войной. Велась она в разных местах, в том числе и на конспиративных квартирах в центре Москвы. В 1964 г., например, курс такой подготовки («консультаций») прошли Оливер Тамбо, Мозес Котане, Джо Модисе, Джо Слово, Дума Нокве и Амброуз Макиване [627] .

В 1964 г. Одесское училище посетила комиссия ЦК во главе с заведующим Африканским сектором Международного отдела ЦК КПСС П. И. Манчхой. Одной из ее рекомендаций было открытие специального центра по подготовке к ведению партизанской войны большого контингента кадров национально-освободительных движений, в том числе и Умконто. Такой центр был создан в селе Перевальном неподалеку от Симферополя. Там учились многие бойцы Умконто, в том числе, например, Токьо Сехвале [628] .