Дуэль с собой - Борис Пугачев

Родик и Юра заняли левую часть советского стенда, в центре которого разместились летательные аппараты. Место оказалось очень удачным, поскольку находилось напротив одного из входов в павильон и как бы разделяло входящих людей на два потока, огибающих советскую экспозицию и двигающихся к стендам, рекламирующим достижения текстильной и швейной промышленности Италии и Франции. Родик и Юра постарались сложить из изделий народных промыслов причудливую декорацию — так, чтобы она издалека привлекала посетителей необычностью расцветок и форм. Особенно выделялись матрешки и жостовские подносы. На фоне этих ярких пятен были установлены стеклянные кубы с украшениями. Шкатулки из невиданных в Америке чароита и уральского родонита соседствовали с Палехом и ростовской финифтью. По шкатулкам струились яшмовые, аметистовые и лазуритовые бусы. На черном бархате, переливаясь в лучах света, играли всеми цветами кольца, серьги, колье и браслеты из самых разнообразных самоцветов. Отдельный стенд занимали геммы на дымчатых раухах и кварцах, броши, подвески и кулоны из пейзажных агатов и яшм. Трудно было назвать хоть один поделочный или полудрагоценный камень, не представленный в том или ином виде.

Рядом с их стендом Лена разместила свои интерьерные изыски, тем самым увеличивая мощь эстетического удара.

По общему мнению, все это в совокупности не могло оставить публику равнодушной.

Вообще советская экспозиция выглядела достойно, но, как вдруг бросилось в глаза Родику, совершенно не демонстрировала могущества социалистической Родины. Он вспомнил ВДНХ, монреальский павильон, монумент Мухиной и подумал: «Неужели Горбачев сломал и этот необходимый для поддержания авторитета страны механизм? Завтра вся Венесуэла заговорит о Советском Союзе как о стране матрешек и летающих на дельтапланах медведей. Коммерция — коммерцией, а отчизну позорить нельзя. Надо что-то придумать».

Вечер перед открытием выставки Родик предложил всем провести в ресторане. Он хотел организовать банкет, но, вероятно, из экономии большинство членов коллектива, включая и Ивана Петровича, отказались. Предложение приняли только Борис и две Лены.

Родик пригласил и Габриэля, с которым у него, во многом благодаря Вере, начали устанавливаться покровительственно-отеческие отношения. Габриэль, воспитанный без отца, очевидно, ощущал нехватку мужского общения и с удовольствием выполнял любое задание. Родик же привык к нему, и возникшая было при первой встрече неприязнь исчезла. Поняв нежную и очень ранимую душу Габриэля, он почти перестал подтрунивать над ним, а если и делал это, то совершенно беззлобно. Габриэль, в свою очередь, почувствовал симпатию со стороны Родика и еще больше привязался к нему. Юра и Боря, видя такие отношения, охотно поддерживали доброжелательную атмосферу. Габриэлю, судя по всему, очень нравилось, что его приняли в коллектив, и он с готовностью участвовал во всех мероприятиях. Надо заметить, что от него было много пользы — ведь он не только знал русский язык, но и прекрасно ориентировался во всех вопросах жизни Венесуэлы, от цен на товары и услуги до политического устройства страны. Поэтому Родик переложил на его плечи массу забот, в том числе и выбор ресторана, предупредив, что еда и выпивка должны быть в национальном стиле и не очень дорогими.

Интерьер ресторана был действительно необычный и напоминал Родику декорации фильма про индейцев. Официанты все как один походили на Гойко Митича в роли Чингачгука — Большого Змея. Еще сильнее удивили Родика столы, снабженные жаровнями и сервированные вместо тарелок деревянными досками и грубыми, с клепанными ручками, ножами и вилками. Родик с согласия коллектива предложил Габриэлю сделать заказ на свой вкус. Через несколько минут официант привез столик, на котором, к всеобщему изумлению, лежали сырые продукты: куски свинины, говядины, курицы, кишки, сердце, печень, чьи-то хвосты, бараньи ребра, бананы, перец, что-то похожее на картошку, стручки каких-то бобовых растений и другие неизвестные овощи. Родик сообразил, что готовить будут прямо здесь. Стол заставили различными соусами, ромом, водой, пивом.

— Габриэль, — попросил Родик, делая вид, что это совершенно привычный способ приготовления пищи, — закажи побольше зелени и фруктов.

— Родион, в этом ресторане это презент. Бесплатно. Берите сколько хотите, — отозвался Габриэль, указывая рукой в дальний угол зала — на стол, заваленный всевозможной зеленью и фруктами, многие из которых Родик видел впервые.

— А хлеб где? — спросил Юра.

— А компот? — пошутила Лена.

— Хлеб будет, но плоский и не совсем пшеничный. Я не знаю, как это по-русски… А что такое «компот»? — не поняв шутки, ответил Габриэль и поинтересовался: — Хотите попробовать ящериц?

— Нет-нет-нет! — раздалось со всех сторон.

В это время послышалось шипенье, и над столом завитал приятный аромат жареного мяса. Официант с ловкостью фокусника заплетал косички из кишок, одновременно переворачивал кусочки печени и сердца, затем ненавязчиво раскладывал их на дощечки, не забывая при этом наполнять стаканы, улыбаться, что-то говорить, жарить мясо и овощи.

Все ели, но больше наблюдали за его непривычными манипуляциями. Виртуозно, не трогая руками, а используя только нож, он почистил бананы, посолил и принялся их жарить.

— Я это есть не стану, — заявил Юра.

— У нас бананы жарят. Это нормально, — успокоил его Габриэль. — Эти бананы не сладкие — тахадас, их сырыми не едят. По вкусу будет как картошка.

— А что случится, если все же съесть сырыми? — с подозрением спросил Родик, вспомнив о двух килограммах плохо чистившихся несладких гаванских бананов и некоторых изменениях, произошедших в его желудке за последние дни.

— Ничего страшного. Как сказать… Эстрэньимиенто[34]… Просто они закупорят вас, как пробка бутылку.

— Так и есть, а я-то думал, что со мной происходит! Решил, что смена воды или пищи.

— И у меня то же самое, — грустно кивнул Юра. — Что делать?

— Можно съесть побольше манго, но только я покажу, какого сорта, — посоветовал Габриэль.

— Манго я никогда не пробовал, давай заказывай, — попросил Юра и добавил: — И еще бутылку рома — вкусный.

— А мне пива, — попросил Борис.

— Мы совершенно забыли про женщин, — сказал Родик. — И они что-то притихли. Красавицы, чего вы желаете?

— Мы наелись. Нам бы кофе, — хором сказали Лены.

— Негро[35]или кон лече[36]? — уточнил Габриэль.

— С молоком. И что-нибудь сладкое.

— Понятно. Значит, два кон лече и два паве[37]. Попробуйте еще туррон[38]. Вкусно.