Восстание гроллов - Рейджел Леви

Наши ноги неустойчиво скользили по неровному камню. Теряя равновесие, я споткнулась – Илай подхватил меня, помогая встать и забежал за угол в тот момент, когда в стену с хрустом вонзился топор. Я вскрикнула, вжимаясь в стену, и неожиданно она заскрипела и поддалась назад, открывая проход.

Илай не раздумывая схватил топор и потянул на себя, тот с треском проделал свой путь назад.

– Сюда, – тяжело дыша выдохнул он забегая в подземелье. Стражники что-то закричали на своем языке, послышался лязг металла и тяжелые шаги. Мы бежали без остановки – оббегая груды серых круглых камней. Я пискнула, когда узнала почерневшие от времени черепа сложенные в ужасающие пирамиды. Их пустые глазницы, казалось, ухмыляясь наблюдают за нами.

– Это древнее кладбище, – объяснил Илай. Его золотые глаза блестели на перепачканном грязью лице, – нужно поторопиться – нас заметили.

Мое сердце готово было выскочить из груди. Становилось все жарче и жарче. Вонь стояла невыносимая. Дорога стала резко уходить вниз – из нескольких факелов здесь горели лишь два. По стенам, сверху, стекали струйки смердящей жидкости. Земленистые стены были испещрены выбоинами и трещинами. Что-то мерцало на их поверхности, я прищурилась, пытаясь разглядеть, что это могло быть и увидела множественные вкрапления серебристой слюды – сверкавшей словно чьи-то глаза.

Стало жарко и душно. Воздух был горьким и пыльным. Илай остановился на мгновение, пытаясь перевести дыхание. Он смахнул капли пота со лба и хмуро смотрел вдаль. Дорога раздваивалась, та, что шла направо, резко уходила вниз, исчезая в пыльной темноте. Узкая тропинка слева, была словно высечена в скале и едва достигала полуметра в ширине.

Я проследила за его взглядом. Илай смотрел налево.

– Ты знаешь где мы? – Илай пальцами собрал пыль со стены и растер ее между подушечками пальцев нюхая.

Я видела это выражение лица прежде.

– Нет, – ответила я голосом похожим на затухающие факелы.

– Это Шеол.

– Я была здесь однажды, – я замолчала, потому что Илай уже начал двигаться в том направлении, куда смотрел.

– Не совсем. Ты была наверху. Мы внизу. На самом дне.

Это прозвучало зловеще. Я шла за ним, опираясь руками о мокрые стены, чтобы не упасть. Пол был покрыт похожей на слизь вонючей грязью и ноги, то и дело, подскальзывались на ней. Та же грязь, стекающая сверху, теперь покрывала мои ладони и одежду. Воняло серой и гниением.

– Лила, – Илай остановился прямо перед входом в узкую расщелину, его лицо было бледным, на фоне пепельночерного воздуха. Он смотрел в мои глаза так, словно может не увидеть меня снова, – что бы не происходило дальше, чтобы ты не увидела – не отпускай мою руку! Ты поняла?! – последний вопрос прозвучал не просто требовательно. Его голос был похож на гром, – Обещай мне, что не бросишь ее!

– Обещаю, – произнесла я, словно клятву. Он пугал меня до смерти.

– Хорошо, – холодно сказал Илай и поцеловал меня в губы.

– Что там внизу, – спросила я перед тем, как мы пригнувшись, зашли в душную темноту.

– Все то, чего ты боишься больше всего.

Когда все твои мечты рушатся,

А те, кого мы приветствуем —

Худшие из всех,

И кровь в венах портится…

Я хочу скрыть правду,

Хочу тебя сберечь.

Но с этим зверем внутри

Некуда нам скрыться.

Туннель тонул в полумраке, стены мерцали влажной слюдой. Дорога резко уходила вниз и петляла так, что нельзя было увидеть, что за следующим поворотом. Каменный потолок почти касался головы, образованный годами капающей водой – он щетинился известковыми шипами. От расщелин в полу поднимался вонючий отливающий болезненно-зеленым пар. Он окутывал нас, вился вокруг, словно старался ухватить за ноги.

Илай до боли сжимал мою руку и у меня нарастало желание, чтобы он ослабил хватку. Трение влажного песка по коже вызывало жжение. Когда он резко повернул за следующий изгиб, дергая меня за собой – я всхлипнула. Илай практически бежал и я едва поспевала за ним.

– Торопись, Лила, – приказал он.

– Снег, пепел, смерть, – послышалось сзади, – она идет.

Сгустки тумана уже стелились по стенам.

– Что? – спросила я задыхаясь, – ты слышал?

Прежде чем Илай успел ответить, стены содрогнулись – сверху посыпались мелкие камни и вековая пыль, серыми хлопьями, оседала на наши головы. Я снова споткнулась, падая лицом в туман, вдыхая его невыносимый смрад. Илай подхватил меня под мышки поднимая, и тут тряхнуло еще раз – на этот раз сильнее. Его откинуло в сторону, я выпустила его руку.

– Пепел, смерть, ближе, – завизжал голос совсем рядом.

Я попыталась встать, но моя нога в чем-то запуталась. Оглянувшись, я увидела пальцы полусгнившей руки, через сползающую кожу виднелись серые кости. Из пыльной, словно покрытой пеплом скалы, отделилось нечто, и я смогла различить покрытое язвами лицо Александра. Его рот оставался разорванным на клочки так, как я оставила его в подвале, когда вырвала звезду из его пасти.

– Лила, – прохрипел он, – его губы свисали рваными нитями, с них сгустками стекал гной, – смотри, что ты сделала со мной.

Мой желудок сделал тройное сальто. Я не просто закричала, завизжала отскакивая назад, но Александ держал меня крепко, хватая костлявыми пальцами, оставляя на мне куски своей кожи. Я брыкалась и пиналась до тех пор, пока резкий рывок не вытащил меня из его лап, ударяя о стену. Я все еще кричала, почувствовав резкую боль в спине. Меня трясло.

– Лила, Лила!!! Это я!!! – кричал Илай, – в этот момент я распахнула глаза и поняла, что трясусь не я, а земля под нашими ногами. Казалось, еще мгновение, и пещера сложится, словно карточный домик, погребая нас под собой.

– Александр, – дрожащими губами шептала я, – я убила его… он здесь…

– Лила, – Илай тряхнул меня, – не отпускай меня больше!

Туман сгущается, мы потеряемся в нем, если не будем держаться друг за друга!

Я закивала, бросая испуганный взгляд вниз. Там ничего не было, кроме камня, о который я споткнулась.

– Но он только что был там…

– Это туман вызывает галлюцинации. Все, что ты видишь нереально, – произнес Илай неожиданно хватая меня за шею, – все кроме меня!

Новый приступ ужаса накрыл меня подобно цунами, как только я подняла на него глаза. В сантиметрах от меня было лицо Вольтера. Его глазницы были мутными, словно их наскоро закрасили белой краской, на фоне черной, маслянистой кожи.

– Ты обещала поиграть со мной? – произнес он криво ухмыляясь огромным ртом, из которого вонь была хуже, чем от сотни тухлых яиц, – он сдавил мою шею своими, похожими на горелые сардельки, пальцами.