Оковы прошлого - Франсуаза Бурден

— Сегодня так холодно! Дорогой, у меня для тебя две новости. Первая не очень интересная — я поправилась на два килограмма. Но свадебное платье, надеюсь, все равно на меня налезет. А вторая касается нас обоих.

— Говори скорее!

— Если верить УЗИ, у нас будет мальчик.

— Ты рада?

— Счастлива! Он будет вылитый ты, Альбан!

— А когда же появится маленькая Валентина?

— В следующий раз.

— Как по-твоему, лучше Шарль или Жюльен?

— Шарль Эсперандье звучит великолепно!

На светофоре загорелся красный, и Альбан воспользовался моментом, чтобы поцеловать Валентину в шею.

— До рождения малыша еще так далеко! Я умираю от нетерпения!

— Посмотрим на тебя, когда начнутся бессонные ночи, — смеясь, сказала Валентина. — Кстати, я подумала, не переселиться ли нам на второй этаж? Тогда, заслышав плач, придется бегом подниматься на один этаж, а не на два. Или ты не хочешь переезжать из своей детской комнаты?

Альбан ответил не сразу. А действительно, хочется ли ему спать в другой комнате? В другой — не в той, которую, преодолев все препятствия, он завоевал, будучи подростком? Родительская спальня не вызывала у него абсолютно никаких эмоций до того дня, когда он застал в ней кричащего от ужаса Коля. Спальню Жозефины и Антуана он привык считать неким подобием святилища.

— Держаться за конкретную комнату — идиотизм, — пробормотал Альбан. — Мы переедем туда, куда ты захочешь, благо места полно.

Нужно освободить «Пароход» от призраков, раз и навсегда. Пока в доме есть комнаты, куда никто никогда не заходит, обстановка в нем будет оставаться напряженно-тревожной.

— Комната с птицами — одна из самых красивых в доме, — сказал он, стараясь перебороть собственную неуверенность. — А рядом с ней есть гостевая, которую можно приспособить под детскую.

— Если так, я оставлю рабочий кабинет на третьем — там потише, когда в доме полно народу. А чтобы я могла присматривать за маленьким Шарлем, мы поставим интерфон.

Валентине грядущие перемены пришлись по вкусу. Прошлое «Парохода» не тяготело над ней, и она не боялась какой-то конкретной комнаты, поскольку ни с одной у нее не было связано неприятных воспоминаний. Бесспорно, это наилучший способ прогнать из дома тени, сомнения и печальные истории прошлого.

* * *

Неутомимый Коля принялся за переделку ванной комнаты. Физический труд доставлял ему удовольствие. Жиль нашел его стоящим на лестнице — Коля как раз вскрывал лаком потолок.

— Пришел помочь? — спросил он, увидев на пороге старшего брата.

Лицо Коля сплошь покрывали мелкие пятнышки, отчего вид у него был нездоровый, но улыбка сияла радушием.

— Я никудышный мастер, а маляр из меня и вовсе скверный. А еще я…

—… большой лентяй.

— Ну, моя секретарша с тобой бы не согласилась, — возмутился Жиль.

Вспомнив о Жюли, он почувствовал себя не в своей тарелке, поэтому поспешил сменить тему разговора.

— По-моему, дом преображается день ото дня.

— Конечно! С таким-то сумасшедшим размахом работ… Но я со своей скромной кисточкой немногим могу похвастаться.

— Если тебя не устраивает, что мы…

— Меня все устраивает, Жиль. Мы обо всем договорились, ты оформил нужные бумаги. Я люблю «Пароход» так же сильно, как и вы, и ты это знаешь.

— Несмотря ни на что?

— Признаю, в тот день я пережил настоящий ужас. Перед этими проклятыми портьерами я готов был поклясться, что ноги моей не будет в этом доме всю оставшуюся жизнь!

— А потом?

— Потом страх ушел. Знаешь, это меня… освободило, что ли.

И все-таки он поспешил найти себе приятное занятие, которое отвлекало бы его от мрачных мыслей.

— Меня удивляет, — продолжал Коля, спускаясь с лестницы, — что мы, когда были детьми, ничего не замечали.

— Дети живут в собственном мире и обращают мало внимания на взрослых. А подростки — и того меньше. Это наша мать, мы привыкли видеть ее такой — слегка странноватой. И не удивлялись.

— Но папа, Жозефина и Антуан ни днем ни ночью не знали покоя, верно? Каким мучением для них было год за годом, денно и нощно, следить за каждым движением этой женщины! И как им удавалось скрывать от всех ее сумасшествие?

— Вспомни, Маргарита же не выходила из дома! Думаю, у нее случались припадки, но в остальное время она вела себя нормально. Наверняка за ней присматривали, ухаживали, даже лечили. Но вряд ли это были психиатры.

— А кто в то время был нашим семейным врачом?

— Доктор Пертюи. Скорее всего, именно он направил ее к психиатру. Тому самому, который предложил поместить Маргариту в лечебницу, а папа отказался.

— Ты пробовал найти этого господина Пертюи?

— Он умер, — вздохнул Жиль. — Все пути ведут в тупик.

Коля с задумчивым видом помешивал лак палочкой.

— Самое странное — если бы у меня спросили, счастливым ли было мое детство, я бы ответил: «Да, оно было счастливым».

— И я тоже. Жо улаживала все недоразумения, она была как буфер между нами и матерью. Уже только за это мы должны ее поберечь. Она старенькая, и вся эта история с больницей…

— Ты тоже приставал к ней с вопросами? — возмущенно спросил Коля.

— Выражаясь твоими словами, пробовал. Ты, наверное, догадываешься, что она мне ответила. Передаю дословно: «Вы с братьями оставите меня в покое раз и навсегда! Это мое последнее слово».

Коля подавил смешок.

— С одной стороны, я радуюсь, что она остается верна себе, с другой — огорчаюсь, ведь это значит, что мы никогда не узнаем правду.

— Боюсь, что так, — согласился Жиль.

Он пересек ванную и остановился перед зеркалом в изящной витой раме.

— Прекрасное зеркало! Откуда оно?

— Малори привезла из Италии.

— У вас с женой талант находить шикарные вещи и помещать их в самые удачные места!

— Это нас и кормит, — улыбаясь, заметил Коля.

— Может, пора увеличить обороты? Открыть сеть магазинов, зарегистрировать торговую марку…

— Мы об этом думали, и не раз. Но это огромная работа и огромные трудности. А мы любим, когда работа похожа на развлечение.

Жиль изучающе посмотрел на брата, потом передернул плечами.

— По сути, ты, наверное, прав. Чем больше у меня клиентов, тем больше забот. Чем больше я зарабатываю, тем больше и трачу. И ради чего все это?

—Чтобы обеспечить будущее детям, я думаю.

— В наше время ой как непросто обеспечить что бы то ни было… Знаешь, я уже говорил тебе это однажды и повторю — чем старше я становлюсь, тем сильнее тебе завидую.