Солги обо мне - Айя Субботина

Каждый раз, когда я готовилась к поцелую Олега – даже иногда чуть ли не сама на него лезла – мне казалось, что все произойдет именно так, как должно: яркая вспышка, приятная шершавость мужских губ. Но когда это в итоге случилось – все было так быстро, что я толком ничего не успела почувствовать. А то, что происходит сейчас, у меня даже язык не поворачивается назвать «поцелуем». Олег как будто всерьез собрался вытянуть из меня весь воздух и всю волю.

Но даже так – это все равно приятно. Где-то в области затылка, там, где его пальцы уже слегка ласкают кожу головы, растекается приятная щекотка. Вот что чувствует собака, которую сначала побили, а потом – «приласкали» сахарной косточкой.

— Ты где-то не здесь, - слышу утверждающий вердикт Олега за секунду до того, как понимаю, что мое дыхание снова со мной и никто не пытается надуть мои легкие словно воздушный шарик.

Открываю глаза. Навожу резкость. Он только сейчас открыл глаза или все это время смотрел на меня даже во время поцелуя?

Господи, почему в самом романтичном месте на свете, рядом с красивым прекрасным заботливым мужчиной, я думаю не о том, что хочу от него «сына и дочку» как в тот надоедливой песне, а о том, закрывал ли он глаза во время поцелуя и если да, то в какой момент их открыл, и для чего. Чтобы прикинуть, достаточно ли глупое у меня лицо? Говорят, оно глупое абсолютно у всех, кроме голливудских актеров, которые умудряются особенным образом «замораживать» мимические мышцы.

— Прости, - с трудом восстанавливаю способность говорить. – Ты, кажется, что-то сказал?

Олег отстраняется и прищелкивает языком. Жест, который не требует дополнительных пояснений – он мне не поверил, он знает, что я услышала каждое слово.

Приходится и мне пятиться, переступать как назло запутавшуюся между ног простыню. Юпитер не пытается меня остановить. Только бегло осматривается по сторонам, находит дверь, подхватывает сумку и заходит внутрь, по пути не упустив случая потрепать меня по голове. Почему-то в этот раз это уже не отеческий жест, а хозяйское поглаживание по холке. Примерно так же он мог бы потрепать загривок своей собаке, которая сгрызла пару дорогих туфлей, не оправдала хозяйского ожидания, но все равно осталась любимым питомцем. А я продолжаю стоять на веранде и делать вид, что все случившееся – абсолютно никак меня не беспокоит. Наоборот, приятно дополнит мою скучную островную жизнь.

Ткань простыни в моих ладонях становится неприятно влажной. Боже, кажется, впервые в жизни у меня вспотели руки. Я пытаюсь промокнуть их сухим краем, но пальцы словно деревенеют.

Мне не должно быть страшно, но то, что я сейчас чувствую – это именно страх.

Мы с Олегом уже столько раз появлялись на людях вместе, даже вместе попали на одну из фотографий, сделанных журналистами после премьеры – Олег нашел ее и сохранил на память, пошутил еще, что украл у меня кусочек славы. Он много раз провожал меня домой и забирал из дома. Возил на тот пляж, в конце концов. Если бы он оказался каким-то скрытым маньяком, у него была уже тысяча возможностей сделать со мной что-то… непотребное. Совсем не обязательно для этого увозить меня на безлюдный остров, да еще и разрешить мне раззвонить о моем путешествии всей семье, включая трехмесячного племянника.

— Ника, ты не могла бы… - слышу его голос из дома, вздрагиваю и быстро, презирая себя за тупость, иду на зов.

Маньяк! И о чем я только думаю?! Если бы каждый спокойный мужчина, не прыгающий от радости после каждого женского взгляда, оказывался маньяком – мир уже постиг демографический кризис. Я снова вспоминаю мужа Алёны, и вдруг четко вижу, насколько они с Олегом похожи – оба молчуны, оба не романтики (хотя, подарки Сергея исключительно прагматические, но это только потому, что он не олигарх). И хоть моей сестре Олег до сих пор не нравится, она все равно признала, что он явно видит во мне «долгосрочную перспективу».

«Успокойся, Вера, - говорю себе, выбрасывая все глупые мысли в мусорку, - это – его остров, если говорить максимально приближено к действительности, и Олег имел полное право приехать сюда хоть сейчас, хоть вчера, хоть через неделю».

Я захожу в бунгало. Олег стоит около плетеного диванчика, его расстёгнутая сумка лежит рядом на столике, а сам он пытается справиться с пуговицей на манжете рубашки. Увидев меня, выразительно протягивает руку. Подхожу ближе и вдруг понимаю, что мне придется отпустить края простыни, чтобы ему помочь. Юпитер тоже это понимает, потому что опускает взгляд именно на костяшки моих пальцев, которые уже несколько раз успели побелеть от напряжения.

Интересно, какой вариант он предпочитает? Чтобы я «легким движением руки» осталась перед ним абсолютно голой, или чтобы при нем начала сооружать узел, в очередной раз выставив себя полной дурой.

Пока я мечусь в сомнениях, он к который раз лишает меня права выбора – осторожно высвобождает ткань из моих сцепленных пальцев и завязывает концы в узел. Не очень крепкий, как будто боится передавить мне ребра. Выразительно поднимает бровь, всем видом давая понять, что я для него – уже давно открытая книга.

Глава тридцать третья: Венера

Когда я расстегиваю ему оба манжета, Олег со вздохом облегчения стаскивает ее с плеч и бросает прямо под ноги. Разминает руки, наклоняет голову сначала то в одну, то в другую сторону. У него вид человека, который только что снял не рубашку от известного бренда, а вековые кандалы.

Но я все равно отмечаю, что сложен он просто… ох.

Подтянутый, атлетичный, не громадный, как бугай, на которых даже со стороны смотреть страшно, но как человек, который уважает спорт и отдает ему «супружеский долг» регулярно, минимум три раза в неделю. У него есть все, чтобы выглядеть прямо как на обложку даже сейчас, в особенности если опустить взгляд ниже рельефной груди с легкой светлой порослью волос, и посмотреть ниже. Туда, где всем известная «дорожка» опускается к резинке трусов от еще одного известного бренда, которая выглядывает над брюками фривольной низкой посадки. Они расстегнуты всего на одну пуговицу, но это производит такой эффект, будто до того, как я зашла в дом, над его образом час работала команда профессионалов.

— Я слышала, что этот бренд, - тыкаю костяшкой указательного пальца в известные заглавные буквы, - очень любят геи.

Зачем я это говорю?

Почему вообще об этом подумала, вместо того, чтобы пускать слюни на вот это роскошное тело, которое может быть моим в любое время дня и ночи?

— Я тоже что-то такое слышал, - пожимает плечами Олег, стаскивает лофферы, потом – носки, и снова переключает внимание на меня: - Но я точно не гей. Уффф, ненавижу летать.

— А я проспала весь перелет, - отвечаю максимально быстро, как будто у нас викторины «скажи что-то про самолет». Только после кивка Олега вспоминаю, что в первый же день своего приезда битый час строчила ему сообщения о том, как пережила перелет, как чуть не оторвала ручки, когда взлетали и как потом даже не поняла, что мы уже приземлились. – Я думала, ты много и часто летаешь.