Ева Луна - Исабель Альенде

Человек с Гарденией отправился на личном самолете в Европу — в почетную и роскошную ссылку; там он и живет по сей день — пишет воспоминания, причесывая на свой манер прошлое. В тот же день из страны сбежал и министр с плюшевым креслом и ночным горшком. Он увез с собой также немалое количество материальных ценностей, в основном в виде золотых слитков. Чемодан, набитый золотом, забытый или брошенный в спешке, был лишь малой частью того, что министру удалось прихватить. Буквально в течение нескольких часов из страны, как тараканы, разбежались те, чья совесть была нечиста; они удирали по воздуху, морем и через сухопутные границы. Всеобщая забастовка не продолжилась и трех дней. Четыре армейских капитана вступили в переговоры с оппозиционными партиями и, заключив с ними соглашение, объявили свои подразделения перешедшими на сторону восставшего народа; очень быстро к ним примкнули и остальные полки и гарнизоны. Правительство пало, и Генерал, не позаботившийся обеспечить отступление, вылетел из страны с семьей и ближайшими соратниками на военном самолете, предоставленном ему посольством Соединенных Штатов. Торжествующая толпа, в которой было немало женщин и детей, желая смыть с себя пыль и грязь, прилипшие к ним на пути к победе, ворвалась в резиденцию диктатора, где состоялось массовое омовение восставших в его личном бассейне. В воду набилось столько народу, что она стала похожа на густой суп. Все это происходило под звуки джаза, который исполнял какой-то чернокожий музыкант, подсевший к белоснежному роялю, украшавшему террасу виллы. В тот же день народ взял штурмом казармы Службы безопасности. Жандармы отстреливались из пулеметов, но толпе удалось взломать двери и ворваться в здание. Здесь уже никто с пленными не церемонился. Пойманных офицеров и гражданских сотрудников Службы безопасности убивали на месте — без суда и следствия. Пыточных дел мастерам, которым удалось выжить, потому что их в тот день не оказалось на службе, еще много месяцев пришлось прятаться по темным углам; тех же, кому это не удалось, линчевали прямо на улице. He обошлось в те дни и без нападений на магазины и дома тех иностранцев, которых обвиняли в разграблении страны и необоснованном обогащении из-за преступной иммиграционной политики Генерала. Разумеется, были разбиты витрины магазинов, торгующих спиртным, и бутылки разошлись по рукам; сделав пару глотков, люди передавали их друг другу, чтобы отпраздновать долгожданное падение диктатуры.

Рольф Карле за те три дня ни разу не сомкнул глаз: он снимал все происходящее, находясь в самой гуще событий; его окружали возбужденные борьбой победители, он выходил на запруженные танцующими и веселящимися людьми улицы, по которым с трудом пробирались автомобили, сигналя во всю мочь. Именно его камера зафиксировала, как раздается вынесенное из магазинов вино и как люди, объединенные общим делом, по-братски, независимо от уровня достатка и социального статуса, его распивают. Он работал как заведенный и в профессиональном азарте совершенно забывал позаботиться о собственной безопасности: главным для него было дело. Он единственный из операторов осмелился ворваться вместе с восставшими в здание Службы безопасности, он снимал груды тел, стонущих в коридорах и кабинетах раненых, растерзанных толпой жандармов и тайных агентов и освобожденных узников, поднимающихся из пыточных подвалов Человека с Гарденией. Побывал он со своей камерой и в главной столичной резиденции Генерала; он не только сам видел, но и сумел заснять на пленку, как толпа крушит мебель, кромсает ножами прекрасные картины, составлявшие гордость коллекции, и топчет ногами шиншилловые шубы и расшитые драгоценными камнями платья первой леди. Побывал он и во дворце правительства — как раз в тот самый момент, когда там была провозглашена взявшая на себя всю полноту власти хунта, в состав которой вошли восставшие офицеры и выдающиеся деятели оппозиции. Сам Аравена поздравил молодого человека с первыми настоящими профессиональными успехами и дал ему подлинную путевку в жизнь, порекомендовав своим коллегам на телевидении проявить внимание к талантливому начинающему журналисту; увидев отснятые репортажи, телевизионщики тут же пустили их в эфир, и они стали гвоздем выпусков новостей, сделав Рольфа звездой.

Представители политических партий заключили между собой пакт о взаимодействии и признании права каждой из политических сил на существование, ибо горький опыт подсказывал победителям, что если они будут вести себя как стая каннибалов, то очень скоро в выигрыше от общей победы окажутся одни лишь военные. Несколько дней понадобилось ранее высланным из страны оппозиционерам, чтобы вернуться на родину, обустроиться на новом старом месте и начать разматывать запутанный клубок государственной власти. Тем временем разные экономические и политические силы, а также представители олигархии, примкнувшие к революции в самый последний момент, быстренько подтянулись к дворцу правительства и буквально в течение нескольких часов добились для себя самых важных официальных постов. Распределены должности, благодаря подковерной борьбе и интригам, были так хитро и искусно, что, когда новый президент приступил к исполнению своих обязанностей, ему тотчас же стало понятно: управлять страной возможно только путем компромисса с этими людьми и представляемыми ими силами.

Да, были в революции минуты отступления, неуверенности и даже тактические поражения; тем не менее, когда дым и тучи рассеялись, когда стих поднятый восстанием шум, настал рассвет первого дня демократии.

* * *

Были в стране и такие места, где жители оказались не в курсе насчет падения диктатуры; произошло это по многим причинам: например, они попросту не знали, что у власти находился Генерал и сколько лет он простоял во главе страны. Жизнь этих людей текла так, что им не было дела до современных политических событий. В нашем странном географическом пространстве одновременно сосуществуют разные исторические эпохи. Если в столице биржевые магнаты обсуждают по телефону свои многомиллиардные сделки с партнерами, находящимися на другом конце света, то где-нибудь в Андах есть районы, где люди живут по законам и нормам поведения, внедренным пятьсот лет назад испанскими конкистадорами, а в глуши сельвы и вовсе имеются территории, на которых живут фактически первобытные люди: целые племена не знают даже одежды и ведут точь-в-точь такую жизнь, как их предки в каменном веке. То, что для одних являлось периодом великих перемен и чудесных преобразований, для других было всего лишь обычным очередным днем, месяцем или годом, ничем не отличавшимся от других. Народу вообще свойственно великодушие: своих врагов и обидчиков он прощает с необычайной легкостью; сейчас в стране нет ни смертной казни, ни пожизненного тюремного заключения, и так получилось, что и наживавшиеся в эпоху тирании, и сотрудничавшие с диктаторским режимом и непосредственно служившие ему, и тайные агенты и стукачи-информаторы Службы безопасности вскоре были прощены, а их грехи забыты; таким образом, все эти люди смогли найти свое место в обществе, ставшем открытым буквально для всех.

Подробностей происходившего в те дни я не знала еще долго; лишь несколько лет спустя я из чистого любопытства пролистала подшивки газет, выходивших во время революционных событий; мы же в Аква-Санте в те дни ничего и не заметили. В день свержения диктатуры главным событием для нас был званый обед, организованный Риадом Халаби для сбора денег на ремонт школы. Гости собрались достаточно рано; все знали, что даже местный священник выступил в поддержку благотворительного мероприятия, хотя поначалу был против, потому что подобные праздники были для многих людей лишь поводом, чтобы предаться порокам пьянства и любострастия; ни для кого не было секретом, что массовые гулянья заканчивались дракой, а то и поножовщиной. Однако жизненный опыт и мудрость помогли священнику принять верное решение — он сделал вид, что не замечает греховной стороны подобного сборища, потому что прекрасно понимал: ни своими силами, ни даже силами проповеди Слова Божьего он не сможет собрать необходимую сумму на ремонт школы, изрядно потрепанной последним ураганом. Отдав должное выставленному на стол угощению, гости устроили карнавал с выборами королевы красоты: победительницу короновал сам глава города, на голову ей водрузили корону из живых цветов, украшенную нитью искусственного жемчуга, пожертвованной учительницей Инес, ну а после окончания застолья настало время петушиных боев. Посмотреть на это зрелище собрались не только жители городка, но и гости из соседних деревень. В какой-то момент один из гостей, у которого с собой был маленький приемник на батарейках, переполошил собравшихся, издав громкий вопль. Когда все замолчали, он сообщил, что Генерал бежал из страны и на улицах столицы творится что-то невообразимое: толпы восставших людей громят тюрьмы, выпускают заключенных и буквально четвертуют попавшихся им в руки жандармов и агентов Службы безопасности. Не дослушав политически активного соседа, собравшиеся на праздник решительно посоветовали ему заткнуться и не отвлекать петухов от подготовки к схватке. Единственным человеком, кто не столько из личного интереса, сколько по долгу службы покинул на время праздник, чтобы выяснить, что творится в столице, был как раз глава города; он без особого энтузиазма вышел из-за стола и удалился к себе в кабинет, чтобы связаться по телефону с начальством и получить из столицы необходимые разъяснения и указания. Через пару часов он вернулся к веселящимся согражданам и сообщил, что ничего страшного не произошло и нет никаких оснований переживать и уж тем более беспокоиться по поводу какой-то столичной суеты: ну да, вроде бы правительство действительно пало, но причин для волнения нет — все остается по-прежнему, поэтому давайте танцевать и веселиться, и, кстати, передайте-ка мне еще пивка, предлагаю тост за демократию. В полночь, когда гости стали расходиться, Риад Халаби пересчитал собранные деньги, передал их учительнице. Инес и вернулся в дом — усталый, но довольный: его затея оказалась удачной и за крышу школы можно было больше не беспокоиться.