Пляска на бойне - Лоуренс Блок

— Интуиция у тебя была правильная, — сказал мне Деркин. — Ты боялся, что с ним что-то случилось, и хотел попасть в его квартиру. И в то же время ты думал, что его там нет. Так вот, его там и не было. Судебно-медицинский эксперт полагает, что смерть наступила между семью и девятью утра, и наверняка так оно и есть, потому что начиная с десяти в заведении внизу приступает к работе кухонная прислуга, и они бы услышали удар, когда он упал. Одного не понимаю: почему никто не обнаружил тела в обеденное время, — может, потому, что оно лежало в дальнем углу двора, а черный ход у них на другом конце, и никто не подходил настолько близко, чтобы его заметить. Наверное, когда несешь охапку баклажанных очисток, думаешь только о том, как бы поскорее их выбросить и вернуться, особенно если на улице холодно.

Было утро пятницы, и мы сидели в квартире Термена. Криминалисты прочесали все помещение накануне вечером, пока я гонялся за призраками в Маспете. Я обошел всю квартиру, переходя из комнаты в комнату и не зная, чего я ищу. Может быть, ничего.

— Неплохая квартира, — сказал Джо. — Мебель-модерн, стильная, но такая, что с ней можно жить. Мягкая вся и уютная. Обычно так говорят про толстых женщин, да? «Главное — удобство, а не скорость». А при чем тут скорость, не знаешь?

— Кажется, когда-то так говорили про лошадей.

— Да? Возможно. То есть на толстой лошади удобнее ездить. Надо будет спросить у кого-нибудь из конной полиции. Знаешь, когда я был мальчишкой и мечтал стать полицейским, я хотел попасть в конную полицию. Стоило мне в первый раз увидеть конного полицейского, как я только об этом и думал. Конечно, к тому времени, как я поступил в Академию, это у меня прошло. И все-таки, знаешь, служить в конной полиции не так уж плохо.

— Если любишь лошадей.

— Ну, конечно. А если не любишь…

— Нет, ты как хочешь, а Термен не кончал с собой, — сказал я.

— Трудно сказать. Человек раскалывается, потом приходит домой, утром просыпается, и до него доходит, что он сделал. Он видит, что деться ему некуда, да ему и вправду деться было некуда, ведь ты же собирался посадить его за убийство жены. Может, у него действительно просыпается совесть. А может, он просто начинает понимать, что ему предстоит немало времени просидеть за решеткой, а он знает, каково ему там придется — такому-то красавчику. Остается только прыгнуть в окно — и все позади.

— На него это не похоже. И он боялся не суда, он боялся Стетнера.

— Но на окне только его отпечатки, Мэтт.

— Стетнер был в перчатках, когда прикончил Аманду. Он мог и снова их надеть перед тем, как выбросить Термена в окно. Термен здесь жил, его отпечатки все равно тут есть. Или же Стетнер заставил его открыть окно. «Ричард, здесь невозможно жарко, нельзя ли немного проветрить?»

— Он оставил записку.

— Ты ведь, кажется, говорил, что она напечатана на машинке.

— Да, знаю, но бывает, что и настоящие самоубийцы оставляют записки, напечатанные на машинке. Записка довольно обыкновенная. «Господи, прости меня, я больше не могу». Там не сказано, что он это сделал, и не сказано, что не сделал.

— Это потому, что Стетнер не знал, много ли нам известно.

— Или потому, что Термен не хотел рисковать. Представь себе, что он упадет с пятого этажа и останется жив. Вот он лежит в больнице с двадцатью переломами костей, и ему совсем уж ни к чему обвинение в убийстве из-за собственной дурацкой записки. — Он ткнул сигарету в пепельницу-сувенир. — На самом деле я с тобой согласен. По-моему, ему помогли выпасть из окна. Вот почему я вчера вечером заставил ребят из лаборатории поработать здесь как следует, и вот почему мы ищем свидетелей, которые видели бы, как кто-нибудь входил или выходил отсюда вчера утром. Неплохо было бы отыскать такого свидетеля, и неплохо было бы, если бы ты как-то связал это со Стетнером, только могу тебе сказать, что этого не случится. А даже если и случится, ничего доказать не удастся. Ну приходил он сюда, ну и что? Когда он уходил, Термен был еще жив. Он был в отчаянии, он был как будто не в себе, но кто мог подумать, что несчастный покончит с собой? Все вранье, конечно, но пойди это докажи.

Я ничего не сказал.

— И к тому же, — продолжал он, — может, оно и к лучшему. Мы знаем, что Термен убил свою жену, и это не сошло ему с рук. Правда, ему в этом помогли, и, возможно, это был Стетнер…

— Конечно, Стетнер.

— Почему конечно? Мы это знаем только со слов Термена во время вашего частного, никак не зафиксированного разговора за несколько часов до того, как он упал и разбился. А что, если он морочил тебе голову, ты об этом не подумал?

— Я знаю, Джо, что он морочил мне голову. Он старался изобразить себя в самом выгодном свете, а Стетнера представить каким-то Свенгали и одновременно Джеком-Потрошителем[37]. Ну и что из этого?

— А то, что, возможно, это был не Стетнер. Может, он имел еще каких-то сообщников, а может, у него по службе была причина подложить Стетнеру свинью. Послушай, я не говорю, что так и случилось. Я знаю, это все домыслы. Но это паскудное дело целиком построено на домыслах. Я хочу сказать, что Термен подстроил убийство своей жены, а теперь он мертв, и, если бы все дела об убийствах, которые я вел, кончались так благополучно, я бы не сидел тут и не изводился, понимаешь? Ну, допустим, Стетнер это сделал и сможет отмазаться — ладно, мне каждый день приходится видеть и кое-что похуже. Будь он такой мерзавец, каким его изобразил Термен, он давно бы уже на чем-нибудь попался, но ведь этого не произошло. Его ни разу не задерживали, на него нигде ничего нет. Насколько я знаю, его даже ни разу не штрафовали за превышение скорости.

— Я смотрю, ты не поленился проверить.

— Конечно, не поленился. А что я, по-твоему, должен был делать? Если он такой злодей, я бы с удовольствием его засадил. Только он не выглядит таким уж злодеем — по крайней мере, по бумагам.

— Просто второй Альберт Швейцер[38].

— Нет, — сказал он. — Наверное, он и в самом деле мерзавец, тут я с тобой согласен. Но это еще не преступление.

Я позвонил Лаймену Уорринеру в Кеймбридж. Но я оказался не первым, кто сообщил ему эту новость. Какой-то пронырливый репортер сделал это за меня — он позвонил брату Аманды, чтобы узнать его мнение по этому поводу.

— Конечно, я отказался от комментариев, — сказал он. — Я даже не знал, правда ли это. Он что, покончил с собой?