Невеста с ноутбуком - Мстислава Черная

Отлично.

Только вот уходить Риман не спешит, держит маму за руку, всматривается в её измученное лицо.

— Я присмотрю за её величеством, — обещаю я.

Риман нехотя отпускает её руку, выходит.

Я занимаю его место и первым делом призываю ноутбук. Хотя сеанс связи с оператором завершён и вызвать историю переписки я не могу, описание купленного эликсира всё ещё хранится в истории покупок.

На картинке знакомый флакон с розовой жидкостью. Та-ак… Что и следовало ожидать — оператор тот ещё хитрый типчик, не упустил шанса сбагрить баснословно дорогое пойло, когда под мой запрос подходили средства в разы более дешёвые. Эликсир прямо таки фантастический, очищает организм от токсинов и ядов, избавляет от негатива магического происхождения, включая родовые проклятья. Всего этого более, чем достаточно. Но оператор выбрал эликсир, который дополнительно запускает полное омоложение организма. Да-да, кожа у королевы слезет, как слезает шкура линяющей змеи. И зубы выпадут, вместо них вырастут новые. Про волосы и ногти не говорю — тоже полное обновление.

Словом, выздоровление будет довольно тяжёлым, перестройка тела пройдёт болезненно, зато встанет королева не зрелой женщиной на пороге старости, а молодой красоткой лет двадцати пяти, причём эффект будет не косметический, а глубинный.

Ну и вишенка на торте — внешним изменениям тоже быть: глаза обретут блеск, а кожа — перламутровое сияние. Возможно, самую малость изменятся даже черты лица — станут тоньше, изящнее.

На самом деле мне не жалко карат. Да, я потратила почти всё, что накопила за полгода. Жизнь дороже.

— Леди? — в спальню входит Лара.

— Рада тебя видеть, — улыбаюсь я. Я как раз успела развеять ноут, Лара не заметила.

— Государь приказал мне принять на себя обязанности горничной её величества, леди.

Я киваю.

— Лара, её величество была отравлена. К счастью, мы успели дать противоядие, — я не вдаюсь в подробности, — вовремя. Пожалуйста, проследи, чтобы на тумбочке всегда стоял тёплый свежий бульон и куриное суфле.

Что-то такое, что не нужно жевать, легко глотать и при этом питательное, ведь на одной магии организм не перестроится. Подозреваю, что очень скоро аппетит у её величества проснётся как у десятерых.

Получив указания, Лара уходит.

Вскоре появляется учитель. Я поспешно встаю. Учитель взмахом руки показывает, чтобы я не суетилась, сейчас не до церемониала, принятого в Великой Солнечной империи. Обычно я старалась соблюдать правила — мне не сложно, а учителю приятно — но сейчас не те обстоятельства.

Учитель водит руками над головой королевы, плавно спускается ниже. Создаётся впечатление, будто он ощупывает ауру. Пульс королевы учитель слушает не меньше пяти минут. И, наконец, он переходит на магическое зрение, его глаза вспыхивают глубоким болотно-зелёным светом.

— Что ты учудила, дитя?

Учитель второй, кто знает о моём иномирном происхождении. Однажды я ему рассказала. Как не рассказать? Чтобы верно направить, учитель должен знать об ученике всё. Учитель понял моё беспокойство и обещал сохранить мою тайну.

Я ничего не скрываю, разве что оператор в рассказе превращается в мага. Я вызываю ноут и зачитываю описание эликсира вслух.

— Мда…

На большее учителя не хватает.

Лара возвращается с подносом в руках. Кроме бульона и куриного суфле для королевы на подносе обед для меня.

Обедаем мы втроём: учитель, Лара и я. Я жду Римана, но он так и не появляется, видимо, надолго застрял в тронном зале.

После обеда учитель уходит, предупредив, что будет в соседних покоях. Мы с Ларой до позднего вечера остаёмся вдвоём. Лара либо рассказывает мне о дворцовом этикете, либо мы вдвоём ухаживаем за её величеством. Я угадала — каждый раз, просыпаясь, королева просит пить, съедает пару ложек суфле и снова проваливается в сон.

Ближе к полуночи я в приказном порядке отправляю Лару отдыхать. Нет никакого смысла дежурить вдвоём, пусть наберётся сил, чтобы подменить меня утром.

Я остаюсь в одиночестве. Но ненадолго. Часы показывают полночь, дверь открывается, и в спальню вваливается уставший, обессилевший Риман.

— Как мама?

Мама в порядке. О себе бы побеспокоился. Я поднимаюсь навстречу.

Его шатает, как будто он выпил пару бутылок, не закусывая.

— Шелли? Поздно. Почему вы здесь?

— О? Для меня поздно, а для вас в самый раз?

Риман не отвечает, подходит к кровати. В приглушённом свете ночника его лицо выглядит жутко: белая как мел кожа, чёрные тени под глазами. Вылитый упырь.

— Эликсир оказался с двойным действием, он полностью очищает и обновляет тело, поэтому смотрится некрасиво и время занимает.

— Угу, — кивает Риман. — Шелли, а где Лара?

— Отослала. Мы договорились дежурить по очереди. Сейчас моё время.

— Шелли, идите. Я посижу.

Здравомыслие Риману всё-таки отказало?

Я морщу нос и не скрываю скепсиса:

— Ваше величество, мне принести вам зеркало?

Риман мотает головой и даже пытается выдавить улыбку. Получается плохо.

— Я устал, Шелли, — признаёт он. — Так устал, что не смогу заснуть, поэтому идите, а я посижу. Рядом с мамой я успокоюсь. Я столько лет сражался за неё… Мне будет легче…, — его речь теряет внятность, похоже, Риман даже говорит с усилием, но продолжает упрямиться. — Идите, Шелли. Считайте, что это мой вам королевский указ.

Угу, бегу, теряя тапки.

— Не слышу приказ. Уж простите за прямоту, ваше величество, слышу откровенный бред.

Риман хмыкает, не сердится, не пытается настоять на своём. Видимо, переутомление у него страшное.

Пожалуюсь учителю и попрошу поставить барьер, чтобы ни одни адъютант не прошёл.

— Идите на диван. Ваше величество.

— А если нет?

— Что за ребячество?

— Наябедничаю учителю, он за стенкой.

— Да вы шантажистка, Шелли, — Риман поднимается.

До дивана я его веду. Риман плюхается, кое-как стаскивает обувь. На большее его не хватает. Я сама расстёгиваю пуговицы, отбираю камзол. Риман не протестует. А вот когда добираюсь до рубашки…

— Ч-что вы делаете?

— Надо полагать, домогаюсь.

— Что?

Отвлекаю. О чём бы Риман ни думал, пусть переключается.

— Ваше величество, вы привлекательный мужчина, но конкретно сейчас вы на мягкую Лягушку похожи.

— Что?

Я пожимаю плечами, отбираю-таки рубашку. Ради сохранения психики его величества, на брюки не покушаюсь, приношу подушку, одеяло, и Риман ложится, позволяет себя укрыть. Я устраиваюсь рядом, призываю ноут, а параллельно отвечаю на вопрос: