Другое лицо - Мари Юнгстедт

– Я положу ключи на бюро, – сказал он.

– Куда ты? – спросила она машинально.

Он покачал головой:

– Не имеет значения, куда я пойду. Я больше не могу находиться с тобой. Так не годится. Мне ужасно жаль, но я должен идти.

– Когда ты вернешься? Я приготовила ужин для нас. Мясо в горшочке, твое любимое.

Сесилия услышала, как закрылась дверь.

Стефан был далеко.

Его шаги эхом отдавались в тишине, пока он торопливо спускался по лестнице, потом они замерли. Она взяла бокал Стефана и опустошила его тоже. Затем в приступе ярости швырнула в стену. Он разлетелся на тысячу осколков, а на светлых обоях осталось бордовое пятно от вина.

Она взяла бутылку и пила из горла.

Пила до тех пор, пока плотная пелена тумана не застлала глаза.

Потом пришли слезы. Горестные стенания.

Но никто, кроме нее, не мог слышать их.

В маленькой комнате для допросов было душно, и даже не обремененная большим количеством волос макушка Фольке Габриэльссона быстро вспотела. После того как полиция обнародовала описание внешности возможного преступника, показания свидетелей полились к ним рекой. Большинство удалось отправить в мусорную корзину достаточно быстро, но информация Фольке о том, как он посетил концерт группы «Смаклёса» в Бургсвике, показалась интересной и попала к Кнутасу. Он очень хотел, чтобы Карин поучаствовала с ним в опросе свидетеля, но она по-прежнему оставалась дома. Пришлось ему разбираться самому.

– У тебя есть какие-нибудь пожелания, прежде чем мы начнем разговор? – поинтересовался Кнутас и сел на стул у стола, установленного посередине комнаты. – Может, хочешь воды или чашечку кофе?

– Воды будет достаточно, спасибо, – ответил Фольке.

Несколько капель пота скатились вниз с его лба, но он, похоже, не заметил этого.

Кнутас же, смотря на него, размышлял, на самом ли деле сидевший напротив него мужчина нервничал, или так действовала на него жара? В допросной отсутствовала вентиляция, и ему самому уже стало трудно дышать. Налив по стакану холодной воды себе и Фольке, он включил магнитофон и деловито пробубнил дату, время и место опроса, а также дело, в рамках которого он проводился, и имя опрашиваемого. Потом он обратил свой взор на собеседника. Фольке Габриэльссон выглядел лет на пятьдесят и был одет в рубашку, джинсы и пиджак.

– Ты не мог бы рассказать о вчерашнем вечере в Бургсвике?

– «Смаклёса» собирались играть в «Гусином сарае», а поскольку они действительно мне нравятся, я отправился туда.

Фольке говорил короткими фразами, словно хотел, чтобы допрос закончился как можно быстрее. Он выглядел слегка смущенным, и его сжатые в кулаки руки покоились на поверхности стола.

– Ты пришел туда с друзьями?

– Нет, никто больше не смог пойти именно в тот вечер. Но я простоял в одиночестве не слишком долго. Довольно быстро мне составила компанию странная женщина, о которой я и звонил. Она сказала, что ее зовут Селин.

Кнутас приподнял брови.

– Она назвала свою фамилию?

– Нет, да и я не назвал свою. Она подошла ко мне перед концертом и завела разговор.

– Эта женщина не показалась тебе знакомой, может, ты когда-то раньше встречал ее?

Сидевший напротив него мужчина решительно мотнул головой:

– Нет, я никогда не видел ее прежде. Иначе вспомнил бы точно.

– И что в ней было странного?

– Сначала я не заметил ничего такого, она показалась мне крайне приятной. Красивая и немного таинственная.

– Как она выглядела?

– Стройная, с хорошей фигурой, длинными ногами и темными волосами. Необычно сильно размалеванная для Готланда и уж тем более для сельской местности. Наши женщины и одеваются, и красятся иначе. Поэтому я решил, что она, наверное, с материка.

– Ты не спросил ее об этом?

– Да, и, по ее словам, она приехала из Стокгольма. Ну, в ней узнавалось дитя большого города, слишком уж уверенной в себе она казалась. Но, как ни странно, говорила немного на готландский манер, на некой смеси местного и столичного диалектов, но все равно необычно.

– В каком смысле?

– Это трудно описать. Говорила на стокгольмский манер, но готландский диалект прорывался время от времени.

– Ты спрашивал ее об этом?

– Нет. Ну… был не тот случай, чтобы много болтать, – сказал Фольке, и у него порозовели щеки.

– Сколько ей лет?

– Трудно сказать, она явно не малолетка, хотя до среднего возраста недотягивает. Я бы дал ей лет тридцать – тридцать пять. Это, пожалуй, звучит глупо, но у нее какая-то особая аура, она очень сильно выделялась среди общей массы.

Кнутас с интересом приподнял брови:

– Из-за чего у тебя создалось такое впечатление?

Фольке посмотрел на свои руки, а потом оторвал взгляд от них, глубоко вздохнул и поднял глаза на Кнутаса.

– Это просто бросалось в глаза. Судя по ее поведению, она вряд ли появилась в Бургсвике ради концерта группы «Смаклёса». И казалось, ее интересовал именно я.

В его голосе снова появились смущенные нотки, и он все больше краснел по мере того, как продолжал говорить.

– Я не встречался ни с кем после того, как моя жена Агнета умерла три года назад. Но Селин, вне всякого сомнения, флиртовала со мной. Мы вместе слушали концерт и стояли очень близко друг к другу. А когда группа закончила вступление, отправились на прогулку.

Фольке замолчал, и Кнутас строго посмотрел на него, требуя продолжать. Судя по его виду, Фольке сильно волновался и, казалось, считал общение со странной женщиной чуть ли не изменой покойной жене. Он нервно теребил ноготь большого пальца и таращился в стол.

– Итак, вы отправились на прогулку? – повторил Кнутас с целью подтолкнуть его.

Фольке взял свой стакан с водой, опустошил его одним махом, откашлялся и только потом продолжил:

– Да, мы отошли немного от самой сцены и всех людей. Чтобы… пообщаться.

Кнутас с шумом вздохнул. Сейчас требовалось узнать, что же на самом деле произошло, но сидевший перед ним мужчина выглядел слишком смущенным, и от него едва ли стоило ожидать четкого ответа.

– Вы целовались? Занимались сексом?

Фольке вздрогнул и встретился с Кнутасом взглядом.

– Да, мы целовались, – признался он, явно мучимый угрызениями совести, но с нотками гордости в голосе. – Однако не более того, точнее, уже почти перешли черту, можно и так сказать, но потом все закончилось. На удивление неожиданно.

– И что же произошло?

Кнутас потянулся вперед и налил Фольке еще воды.